Она уткнулась головой ему в грудь, он почувствовал ее горячее дыхание.
— Сереженька, ну почему бы нам не вернуться в Россию? Как все опротивело здесь...
— А ты не побоишься поехать?
— Немножко страшно... Неужели всех пленных там в лагерях держат?
— Всех или не всех — не знаю. А тех, кто служил в РОА, держат. Мне-то двадцать пять лет обеспечено.
— За что, Сережа?
— Попал в плен, служил во вражеской армии. Лучше уж погибнуть на чужбине, чем такой позор на Родине.
Под утро они забылись тревожным сном, в пять были уже на ногах. Почти тут же в комнату ворвался разъяренный Гельмут Шиммель.
— Я вас приютил, — завизжал он с порога, — я дал вам работу, а вы, вы? Вы позорите мое честное имя! Устроили в моем доме варварский концерт, русскую самодеятельность. Ваши песни слышали и в Мюнхене. Не позволю, бездомные бродяги, не по-о-зво-о-лю! Еще раз повторится: вы-го-ню!
Шиммель повалился на стул, он тяжело дышал, вытирал вспотевшее лицо платком.
— Простите, господин хозяин. Мы не хотели... Пришли друзья, отметили нашу женитьбу...
Люся заплакала.
Шиммель как-то виновато улыбнулся, растерянно проговорил:
— Свадьба, выходит? Да я что... Это Хильда всю ночь спать не давала, говорит, красный клуб в нашем доме... А мне что...
Он торопливо поднялся и вышел, так и не досказав чего-то.
Сергей все время смотрел в окно, еле сдерживал себя. Когда хозяин ушел, он вдруг выкрикнул:
— Ах ты, боров вонючий! Мы его опозорили! И я не могу ему дать в морду!..
Люся обняла Сергея за шею, притянула к себе.
— Сергей, успокойся! Пора на работу.
Отшумели февральские метели. Март, теплое весеннее солнышко. У каждого легко на душе, радостно. Нивесть откуда появляются новые силы, бьют, точно приливы.
Иннокентий и его товарищи ловко и быстро подкатывали тяжелые бревна к циркульной пиле, с веселым визгом пила разбрасывала вокруг россыпи золотящихся на солнце опилок, пахнущих смолой и лесной свежестью.
Даже оскорбления и штрафы Биндера в эти дни ранили не так больно.
Каргапольцев после обеда издали увидел Неймана. Они встречались на работе почти ежедневно, но Рудольф ни разу не возвращался к тому разговору. Иннокентий понимал, что механику, конечно, интересно узнать, как идут у него дела. А ему и рассказать не о чем... Черт его знает, с какого конца приступить к такому делу.
Иннокентий решил сходить к механику в машинное отделение.
— А, сибиряк, проходи. Чего волком глядишь? — приветливо встретил Иннокентия Нейман.
— Да что, товарищ Нейман. Вашего совета исполнить пока не могу...
— А ты не печалься. Все впереди... — Рудольф тепло улыбнулся. — Заходи ко мне после работы, Изольда будет рада. А то я тебя провожу, погуляем.