А когда он соображал лучше или без алчности, которая туманила его мозги? хотелось ей спросить, но он вел ее той же тропой, какой она пришла в этот лес, и она вместо этого внезапно спросила:
- А что ты делаешь здесь, Гилберт? Ты что, думаешь взять осадой эту сильнейшую крепость?
- Нет, не совсем, и все же я захвачу ее ночью.
- Как?
- Я послал ему вызов. Если он не глуп, то будет подозревать ловушку и, значит, возьмет с собой для безопасности большую часть своих людей. - Он вдруг остановился и возбужденно спросил:
- Ты ведь можешь это подтвердить? Ты не знаешь, сколько людей он с собой взял?
- Я не видела, как он уезжал, - уклончиво сказала она. - И у меня не было времени считать оставшихся воинов, когда я бежала оттуда.
Он был разочарован, но продолжал, привлекая ее опять ближе к себе.
- Не важно. Он должен был взять с собой большую часть своих воинов. Зачем ему их оставлять, когда, как ты верно заметила, Фулкхест - сильнейшая крепость, способная выдержать осаду даже с десятком людей.
- Но тогда, как же ты захватишь ее?
Он повернулся и взглянул на нее с усмешкой.
- С десятком людей.
- А, конечно, какую глупость я спрашиваю. Он дернул ее за руку, показывая, что недоволен ее саркастическим тоном.
- Я планировал подобраться под покровом темной ночи.
- У них есть стража.
- Нет, они не вышлют стражу, если я приеду по делу от короля Стефана, имея письмо с его печатью.
- А ты?
- Что?
- Ты по делу от короля?
- Конечно, нет, - раздраженно отмахнулся он. - Но письмо настоящее. Мне здорово повезло, что я достал его, потому что оно действительно направлено сюда.
- Ты убил гонца? Он остановился.
- Почему ты вешаешь на меня все грязные делишки, о которых слышишь?
- Нет, не все, только те, на которые ты способен. Он скривился.
- Какая разница, как я заполучил это письмо. Оно открывает для меня Фулкхест. Или, возможно, я верну им сбежавшую пленницу, - добавил он угрожающим тоном.
Она бы хотела этого. Она должна предупредить тех, кто находится внутри крепости.
Он должен думать, что испугал ее своей угрозой, поэтому она замолчала и не произнесла ни слова, пока они не подошли к другим воинам, оставшимся у лошадей.
Она узнала некоторых из Киркбурга, рыцарей Лионса, то есть людей, которые должны были бы служить теперь брату Лионса, а не Гилберту.
Ровена замерла, когда осознала это. Благословение Божие, они даже не знают, что Годвин умер? Или они слепо последовали за Гилбертом, считая, по неведению, что он имеет право на их службу, поскольку Годвин приказал им это перед тем, как умер?