Он снимал свитер, завязывал его рукавами на бедрах, обнажался по пояс. Мчался на своих красных, похожих на лодки лыжах, слыша, как звенит наст, отскакивают тонкие плоские льдинки. Солнце жгло спину, а грудь целовал прохладный ветер. Казалось, сейчас его подхватят силы света и он вместе с лыжами понесется в лазури навстречу близкому чуду.
Он мчался по полю, в огненной белизне, в жарких отпечатках солнца. Влетал в лес, словно погружался в душистую студеную синь, в чересполосицу синих теней и янтарных прогалов. Воздух казался густым, благоухающим, сладко жег ноздри.
Утром, когда он спускался с крыльца, снег у избы был твердым, льдистым, держал его вес, и он в валенках шел по нему, слыша тихое похрустывание наста. Но после полудня этот снег превращался в мокрое сверкающее месиво, валенки проваливались в сочную глубину, и на ладони лежала мокрая пригоршня алмазов, отекавших студеной водой. Он отламывал от крыши длинную волнистую сосульку, смотрел сквозь нее на солнце, захватывал в ледяную трубку волшебные сполохи.
Мир преображался стремительно, словно с него срывали покровы. Еще вечером далекое поле было малиновым от снегов, а утром среди блеска на нем открылись прогалы рыжей стерни, будто кто-то ночью провел по нему бороной. Опушки туманились и дымились, кусты наливались разноцветными соками, и казалось, среди снегов, из леса выкатились алые, золотые, зеленые, голубые шары, и хотелось помчаться к ним, тронуть воздушные разноцветные сферы.
В кладбищенской роще, в черных, как папахи, гнездах орали грачи и вороны. По обочинам, не страшась проезжавших тракторов и машин, расхаживали черные, с лиловым отливом птицы, долбили ноздреватый снег крепкими белыми клювами.
На опушке, среди мокро блестевшего снега, стояла береза. Огромная, с могучим черно-белым стволом, который ветвился, стремился ввысь белыми волнистыми ветвями, распускался в небе розовыми прозрачными фонтанами. И в этой белой и розовой вершине огненно светилась лазурь. Казалось, береза собирает из неба всю синеву, сгущает ее, делает невыносимо огненной, бездонной, отчего душа пугается, трепещет, не может оторваться от этой влекущей синевы. Стремится в нее, теряя свою земную природу.
Суздальцев смотрел в вершину березы, где круглилось огромное синее око. Испытывал счастье, испуг, чувствовал, как из этой лазури стремятся к нему могучие безгласные силы. Омывают его, несут ему чудесную весть, исполненное любви послание. И в этом послании таится объяснение его, Суздальцева, жизни, смысл появления его на земле, сроки, отпущенные ему в этой жизни, доля, начертанная на роду. Он стремился в эту лазурь. Знал, что среди березовых веток, помещенная в кроне, находится лазурная скважина, соединяющая его с другим невидимым миром, в котором обитает исполненное любви и могущества существо. Чувствовал его близость, любил его, поклонялся, просил взять его к себе в эту лазурь. Лишить его имени, внешности, оторвать от земли, пронести сквозь ветви березы, сквозь густую лазурь – и принять в божественный, из несравненной красоты и любви, мир. Встал на цыпочки, тянулся, умолял, терял вес, превращался в свет, в лазурь. Вновь опускался на землю, у черно-серебряного ствола, глядя в лазурное бездонное око.