— Он тоже пришел просить о ясновидении?
— Херсир не смог бы примириться со слабостью. Привык к мощи и не променял бы ее ни на что. Но величие Гарди раздражало его.
— Ты меня запутал, — пробормотала я. — Что пришел просить Херсир?
— Отомстить Гарди и не утратить силы? Хм… Дай подумать! — Филипп хитро улыбнулся. — Если что‑то дать, а потом забрать, человек иногда сходит с ума.
— Постой, он что же, захотел лишить его дара?!
— Не просто лишить, а забрать себе, трансформировать в активные способности. Усилить свою скорость, меткость. И постоянно напоминать Гарди о поражении.
— Но боги ничего не дают просто так…
— Они велели ему взять себе жену. Девственницу из соседнего варварского племени. Смешать кровь, обратить то племя в их веру. Новую веру.
— И бросить Лив… — пробормотала я.
Почему‑то стало грустно, хотя я совершенно не знала этих живших много тысячелетий назад людей.
— Повторюсь, тогда не существовало понятия «любовь», — зачем‑то сказал Филипп и замолчал.
— Он забрал силу Гарди, да?
— Той же ночью. Дотронулся до него, и ясновидец потерял свой дар. Он тут же помутился. Сошел с ума. Ведь он отдал все за эту силу, а теперь остался ни с чем. Лив предала его. Все его оставили.
— Бедный… — я вздохнула. — Грустная легенда.
— Не жалей Гарди. Херсиру досталось куда больше.
— Что, — саркастично поинтересовалась я, — не выдержал, и его разорвало от силы?
Филипп отпил из кружки давно остывший кофе. Часы умиротворяющее тикали, со стены улыбалась дама на репродукции неизвестного мне художника.
— Херсир взял в жены дочь вождя соседнего племени и исполнил то, что от него требовалось. Вместе с их жрецом — Арендрейтом — он заставил это племя поклониться своим богам. Мало того, мудрый жрец помог ему разделить данную богами способность между новыми соплеменниками, делая их похожими на себя. Хищными. Способными забирать силу у ясновидцев.
— Как атли?
Наконец, я начинала что‑то понимать. Филипп рассказывал легенду о возникновении хищных. Охотник в подворотне назвал Кирилла зверушкой. А потом, на балконе, и меня… Это что же получается, я тоже? И родители?
Как же это… И как поверить?
А разве есть выбор после вчерашнего? Разве получится забыть насмешку на лице Славика, дикую боль, что он причинял, не прикасаясь?
— Верно. Как атли, — спокойно ответил Филипп и взял меня за руку. — Как мы.
Я поежилась. А он продолжил, как ни в чем не бывало:
— Лив оказалась жалостливой. Пошла на гору молитв и попросила для себя наказания.
— Но почему для себя? — удивилась я. — Почему не для Херсира? Это же он все затеял. И бросил ее потом.