Жизнь — несправедливая штука. И я почему‑то всегда внизу колеса, как бы оно не переворачивалось. А может, телега просто стоит на месте?
— Все еще собираешь их? — Влад приблизился, взял в руки совенка, которого подарил, когда мы были вместе. Плюшевого, набитого крупообразным наполнителем, и удивительно приятного на ощупь. После того, как Влад бросил меня, я даже спала с ним, а теперь… Нужно было его выбросить, но рука не поднималась.
— Чего ты хочешь? — устало спросила я. — Зачем все это?..
— Ты — атли. Это многое меняет.
— Как ты мог не знать? Разве вождь не видит принадлежности к племени?
— Это сложно… — Влад поставил игрушку на место и отвернулся.
Почему все так? Между нами и вообще… Рядом с ним все так зыбко. Я ведь должна ненавидеть, желать зла и… не могу.
Он тот же Влад, а я, как ни странно, все та же Полина…
Нет — нет! Это магия, он просто влияет на меня, как вождь.
— А убить — просто? — с горечью спросила я.
Город зажег огни. Там, на улице, в квартирах и домах, в уютных кафешках жили и ни о чем не подозревали обычные люди. Такие, какой я была полгода назад.
Жалею ли я? Странно, но сожаления не было. Страх тоже отступил, волна схлынула, оставив после себя гладкий, бархатистый песок. Хотелось тепла. Понимания.
Куда мы пришли?
— Это было не убийство! — настойчиво произнес Влад и сжал мои плечи. Так близко. Я должна бояться, ненавидеть его. Должна…
— А что это было?
— Я вождь, Полина. Кроме тебя, в атли есть люди, за которых я в ответе. Скажу — подвергну их опасности. — Он замолчал. Я боялась пошевелиться то ли оттого, что Влад был непредсказуем, то ли оттого…
Нет! Ты не можешь его любить! Не после того, что он сделал.
— Приди в себя. Подумай. Вне атли пропадешь, и я не только охотников имею в виду. В нашем мире существует гораздо больше опасностей, чем говорится в летописях. И, Полина. — Его пальцы сжались крепче, причиняя дискомфорт, и я ощутила угрозу. — Если даже помыслишь об отречении… Я найду тебя.
Влад резко выпустил меня и вышел. Хлопнула входная дверь, пространство квартиры расширилось, и дышать стало легче. Злость, нет, ярость — неконтролируемая, яркая, откликнувшаяся пульсом в висках — сменила апатию.
Он угрожал мне. Угрожал! Это просто… И я не могу ничего сделать!
Или могу?
— Полина?
Если честно, с Филиппом говорить не хотелось. Он бросил меня здесь наедине с самым главным ужасом, хотя клялся защищать. Впрочем, Филипп мне ничего не должен. Как и я ему.
Я медленно повернулась — рядом с ним стоял Глеб. От его обычной веселости и галдежа не осталось и следа — лицо взволнованное, даже можно сказать, напуганное. Интересно, что он не поделил с Владом?