Полуподвал, маленькая, как келья, комната… Здесь обитал Рыкачев. Небольшое мутное оконце скупо пропускало свет, и хозяин тотчас зажег шандал.
При неверном мерцании сальных свечей Андрей увидел висевшие на стенах карты, гору свитков, занявших почти весь стол, в углах — большие стопки книг.
Скинув на кровать мундир и шляпу, Рыкачев прошелся по комнате, пригладил парик с маленькой тугой косичкой, по-хозяйски осведомился:
— Есть хочешь? Да ты не красней. Я по-свойски. Смотри-ко, отощал как. Сам учился, знаю, сколько на харчи вашему брату отпускают.
Из стенного шкафчика он вытащил краюху хлеба, миску с солеными грибами, пучок зеленого луку. Потом, что-то вспомнив, залез под кровать, достал связку вяленых лещей. Разложив припасы на столе, посмотрев на часы-луковицу, с удовлетворением отметил:
— Адмиральский час!
Из того же шкафчика извлечен был штоф. Хозяин до краев наполнил оловянную кружку и выплеснул в рот. Зажмурился, шумно выдохнул и вытер губы ладонью.
Ели молча. Рыкачев то и дело пододвигал к Андрею хлеб, рыбу. Когда стол опустел, смахнул с него крошки, прервал молчание:
— Василий Никитич, поди, зло на меня затаил, что я обещание свое не сдержал? А как получилось? По государеву указу сделали Навигацкую школу Морской академией и перевели в Санкт-Петербург. Ну и меня туда откомандировали. Порядки завели в той академии почище, чем в казармах армейских. Урок ведешь, а надзиратель с плетью стоит. Ежели кто из учеников нерадивость проявит, тут же его и дерут. Не по нутру мне такое пришлось. Я надзирателя взашей и выгнал из класса. Тогда меня самого из академии отчислили. С полгода бедствовал, совсем оголодал, хотел уж матросом на корвет двинуть, да встретил господина Брюса. Он и направил сюда, на Сухаревку, в математическую школу… Так крепко на меня Василий Никитич пообиделся?
— Нет. Только дважды и был здесь, наездом. Все куда-то спешил. Даже толком и поговорить не пришлось. А сейчас на Каменном Поясе казенные заводы устраивает.
— Вона! Высоко залетел господин капитан. Трудненько ему там доведется. Демидов-то надежду имел, что все тамошние земли ему одному отойдут. Мужик злой, и хватка у него крепкая. Попортит он крови Василию Никитичу.
С того дня стал Андрей частым гостем у Рыкачева.
После отъезда Василия Никитича не было близкого человека, с кем можно было бы отвести душу. А Никифор Лукич помогал разбираться в жизни, делился всем, что знал сам. В ясные темные ночи водил на верх башни, где стоял телескоп самого Якова Виллимовича Брюса, показывал мерцающие звезды, проплывающие планеты.