Оливия почувствовала, что бледнеет. Она схватилась рукой за спинку стула, чтобы не упасть.
— Обо мне?..
— Ну да, — Дольчи кивнула, совсем расстроившись. — О… о вас с Райтом.
— Какую чепуху? — Оливия облизнула пересохшие губы. — Что он ссудил мне деньги для покупки этого магазина? Это ты имеешь в виду? — Дольчи кивнула и, покопавшись в сумке, вынула оттуда свернутую газету.
— Вот, — пробормотала она, — будет лучше, если ты сама прочтешь это.
Оливия молча взяла газету. Крикливый заголовок бросился ей в глаза и показался приговором.
«Финансист-миллионер выстлал перьями тайное любовное гнездышко», — и ниже более мелким шрифтом шло: «Саттон-Плейс — приют для Чарлза Райта и темноволосой таинственной незнакомки».
Газета дрожала в руках Оливии, пока она смотрела на страницу, внизу которой она увидела нечеткую черно-белую фотографию высокой, стройной женщины, выходившей из спортивной машины и повернутой спиной к камере, ее темные, до плеч волосы рассыпались по плечам. «Вам известна эта великолепная птичка?» — вопрошала подпись.
У Оливии перехватило дыхание. Да, — подумала она, — я знаю ее. Конечно, я знаю ее.
Это была Риа.
— Тебе не стоит беспокоиться.
Оливия недоуменно посмотрела на Дольчи, которая очень внимательно наблюдала за ней.
— Беспокоиться о чем?
— Я никому не расскажу, ни единой душе.
— Хорошо, — рассеянно сказала Оливия, продолжая разглядывать фото. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то узнал. Будет неприятно, если вся эта огласка…
— О, я понимаю. — Дольчи коснулась руки Оливии. — Мистер Райт нипочем бы не хотел, чтобы твое имя смешивали с грязью. Зачем? Он всегда относился к тебе так… так вежливо. Никто не догадается, что вы с ним… что ты и он были…
Оливия в ужасе посмотрела на девушку.
— Но это не я, — живо сказала она. — Это…
Это Риа, чуть не проговорилась она. Но Дольчи с Риа никогда не встречались, Риа не была в магазине со дня его открытия. Кроме того, как она может сказать обо всем Дольчи?
Она снова посмотрела на фото. Да, это была Риа. Но если этого не знать, то можно легко подумать, что это она, Оливия, с ее темными, развевающимися волосами, Оливия, выходящая из небольшого черного «мерседеса» Чарлза Райта…
— Это не я, — снова повторила она.
— Конечно, не ты, — проговорила Дольчи с состраданием, но в ее словах и в том, как она их произнесла, Оливия определенно уловила мысль: мы обе знаем, что это ты, Оливия, но если ты не хочешь этого признать, то я тебя понимаю.
— Я не осуждаю тебя, и никто не осудит, если у него есть хоть капля здравого смысла. Если бы это была ты, то они бы написали об этом. — Дольчи провела языком по губам.