Понятно, приказывает идти. Ну, может хоть сейчас чего-нибудь проясниться…
В палатке Рарога ждали. За большим столом из металла и того же неизвестного ему материала сидели шесть человек. Все — среднего, если не сказать больше, возраста, чем-то неуловимо похожие друг на друга. На одном было невиданного фасона пенсне с тёмными стёклами, от чего человек напоминал слепого. Все с любопытством рассматривали пленника. Затем обратились к его конвоиру, Пётр напрягся, пытаясь различить хоть что-нибудь — тщетно. Совершенно незнакомая ему речь. Послышался шелест ткани, пленник обернулся. В палатку входили захватившие его люди, несущие свои мешки. Построились в шеренгу. Старший коротко доложил, даже показал на него, Рарога. Вытащил из куртки бумаги, в которых Пётр узнал свои документы. Протянул «Слепому». Тот взял, раскрыл, внимательно рассмотрев, передал своему соседу. Тот, после точно такой же процедуры, дальше. А разведчики стали выгружать свои мешки прямо на дощатый пол. Руссиец с удивлением смотрел на газеты, книги, игрушки, инструменты, патроны и гильзы, монеты… Зачем им старая одежда?! Или выщербленный топор? Набор для игры в тавлеи и книжка детских лубков? В чём смысл такого поиска? Последним на пол легло оружие. Две винтовки, русийская и прусская. Его собственный многозарядный револьвер системы Грушина. Россыпь патронов разного калибра, ручная бомба. Бебут. Стандартный гонведский ножевой штык, неведомыми путями оказавшийся тут. Окинув взглядом добычу, «Слепой» едва заметно ухмыльнулся, затем ухватил газетный лист, развернул. Петру было хорошо заметно название издания — «Императорский Вестник». Причём, как он видел, очень старый. Едва ли не месячной давности. Рядом чуть слышно стукнуло. Он вздрогнул от неожиданности, повернул голову — возле него просто поставили стул. Их того самого неизвестного ему гладкого блестящего материала. «Слепой» указал ему на стул. Понятно. Предлагает сесть. Пётр осторожно опустился на сиденье. Чуть поёрзал, устраиваясь вначале с опаской — конструкция не только выглядела непривычной, и казалось хлипкой. Не хватало только растянуться на чужих глазах. К его удивлению, стул был удобным, и, как стало понятным — прочным. Вежливо подождав, пока офицер усядется, «Слепой» сделал непонятный жест, и один из бывших с ним в палатке людей заговорил на русийском. Правда, исковерканном, с сильным акцентом, но понятным:
— Представьтесь, пожалуйста, молодой человек.
— Пётр Рарог. Прапорщик Императорской армии Руссии. На вопросы, касающиеся военной тайны я отвечать не буду.