— Ты свободна, — наконец проговорил он, а она удивленно вскинула брови.
— Как? Лестар же…
— Лестар не идиот. И ему не с руки держать тебя здесь.
— А Майк и Артур?
— С ними сложнее. Артур предстанет перед судом, так же, как и Майк, но не за покушение, а за содействие побегу. Неприятно, но не смертельно. Тебе же придется пока побыть гостьей.
— Сменить эту камеру на комфортабельную комнату?
— Хотя бы помоешься, — заметил он, а она заскрежетала зубами. Ударил по самому больному. И ведь никогда особо о внешности не заботилась, а тут…
— Когда я смогу…
— Тебя проводят.
— А ты?
— Я приду. И нам придется поговорить. Обо всем.
— Я и не сомневалась. Ведь в чем в чем, а в этом ты никогда не лгал. Всегда исполнял обещания.
Не удержалась, съязвила. Но не жалела. Может, защищала так свое бедное сердце, которое этот человек ранил так много раз. Всегда ставил долг и друзей превыше ее. А теперь заявляется. И на что надеется только? Что примет? Год назад бы приняла. Сейчас… если попросит. А он не попросит. Слишком хорошо его изучила.
* * *
Она ушла, а он устало облокотился на стул. Не спал все чертовы четыре дня, что она была здесь. Уговаривал, убеждал, угрожал. Лестар ни в чем не изменился. Как был два года назад упертым ублюдком, так и остался.
И такой же изворотливый. Знает, как и на что нужно давить. Впрочем, только такие становятся блестящими политиками и неплохими королями. Зря Мила все это затеяла. Артуру до него далеко и в безжалостности, и в умении держать лицо, и в стратегических ходах. Странно, но сейчас он поразительно отца Милы напоминал. Не знал бы, решил, что они родственники.
И как же точно он все просчитал. Он понял это еще при первой встрече, но сегодня король превзошел себя.
— Как ваша драгоценная… кто она вам? — спросил он, вольготно расположившись в кресле у камина с бокалом чего-то крепкого в руках. Не пил, а только наблюдал сквозь призму стакана, как играет огонь, выбрасывая языки пламени.
Наконец Заку позволили сесть в соседнее кресло. Спасибо, что не у ног.
— Вроде не жена, не любовница, не подруга и даже не знакомая. Может… мать вашего сына?
— А я вот тоже думаю… Кем вам приходится Мила? Не жена, не любовница, не подруга и даже не мать вашего сына. Какая досада.
— Любого другого арестовал бы за дерзость, но вы… мне нравитесь. Не лебезите, как другие. И четко знаете, чего хотите.
— А я, признаюсь, никогда не питал к вам ответных чувств.
— По краю ходите, — беззлобно заметил он.
— Я знаю, — согласился Зак.
— Одна вещь не дает мне покоя. Скорее, вопрос, который я никак не могу разрешить.