Сидя в кресле возле своего любимого окна, она смотрела, как горничная внесла вазу в спальню и поставила на ночной столик. Теперь женщина стремилась придать букету более привлекательный вид, разделяя стебли. Нину омыло волной аромата шалфея и флоксов.
— Поставьте вазу сюда, рядом со мной.
— Хорошо, мэм.
Горничная перенесла вазу на чайный столик возле кресла Нины. Но вначале ей пришлось убрать оттуда вазу с восточными лилиями.
— Это ведь не ваши привычные цветы?
Чувствовалось, горничная не одобряет букет, присланный хозяйке.
— Да, — улыбнулась Нина, глядя на необычную подборку.
Она любила цветы и хорошо разбиралась в них. Бегло взглянув на сполохи красок, она сразу определила, из чего составлен букет. Русский шалфей и розовые флоксы. Фиолетовые рудбекии и желтые гелиопсисы. И ромашки. Множество ромашек. Такие обычные, неприметные цветы. И как только кому-то удалось найти ромашки в середине октября?
Она провела рукой по головкам цветов, вдыхая ароматы позднего лета. Нина помнила запахи своего сада. Как она любила возиться с цветами. Болезнь лишила ее и этой радости. Лето прошло. Их дом в Ньюпорте закрыт на зиму. Наступил самый ненавистный для нее сезон. Увядание сада. Возвращение в Бостон, в этот дом с позолоченными потолками, резными дверными проемами и ванными из каррарского мрамора. Здесь было много темного дерева, а оно всегда действовало на нее угнетающе. Их летний дом был пронизан светом, теплым ветром и запахом моря. А бостонский дом всегда навевал мысли о зиме.
Нина вытащила ромашку и вдохнула ее резкий запах.
— Может, вернуть обратно лилии? — предложила горничная. — Они так прелестно пахнут.
— У меня от них болит голова. А кто прислал этот букет?
Горничная отцепила прикрепленный к вазе конвертик, открыла клапан, достала карточку.
— Здесь написано: «Миссис Восс. Скорейшего выздоровления. Джой». Больше ничего.
Нина наморщила лоб:
— У меня нет знакомых женщин по имени Джой.
— Возможно, потом вспомните. Не хотите ли прилечь? Мистер Восс говорит, что вам нужен отдых.
— Я уже належалась в постели.
— Но мистер Восс говорит…
— Я лягу. Попозже. А сейчас я хочу еще посидеть у окна. Одна.
Горничная застыла в нерешительности. Потом, кивнув, с явной неохотой покинула спальню.
«Наконец-то, — подумала Нина. — Наконец-то я одна».
Всю прошлую неделю, едва она вернулась из клиники, ее постоянно окружали люди. Частные сиделки, врачи, горничные. И Виктор. Прежде всего Виктор, буквально нависший над ее кроватью. Он читал ей вслух все открытки с пожеланием выздоровления, следил за всеми ее телефонными разговорами. Защищал ее, изолировал от окружающего мира. Делал узницей этого дома.