— Вы там были?
— Ассистировала доктору Ходеллу.
Губы Нины тронула слабая улыбка.
— Странно… Вы там… после…
Она замолчала.
Несколько минут никто из двоих не произносил ни слова. Эбби мешало говорить чувство вины. А Нине Восс? Что мешало ей? Ирония этой встречи?
Эбби повернула светорегулятор. Отсек погрузился в сумрак.
«Совсем как в склепе».
— Миссис Восс… То, что произошло тогда… Я говорю про другое сердце… первое… — Эбби было невыносимо смотреть в глаза Нины, и она отвернулась. — Пациент тоже был совсем мальчишка. Семнадцать лет. Ребята в его возрасте мечтают о машинах и девушках. А он мечтал… вернуться домой. Он мечтал только о возвращении домой… — Эбби вздохнула. — Я не могла допустить, чтобы он умер… Миссис Восс, я вас тогда не видела. Не знала, в каком вы состоянии. А он лежал на койке. Его сердце без конца останавливалось. Я должна была сделать выбор.
Эбби заморгала, смахивая слезы.
— И он жив?
— Да. Он жив.
Нина кивнула. Снова дотронулась до своей груди. Казалось, она ведет беззвучный диалог со своим новым сердцем. Вслушивается, отвечает.
— И этот мальчик… Он тоже жив. Я чувствую каждый удар его сердца. Каждый удар. Некоторые считают сердце вместилищем души. Может, родители этого мальчика тоже так считают? Я постоянно думаю о них. О том, как тяжело им было потерять сына. У меня никогда не было сына. Вообще не было детей. — Нина сомкнула пальцы в кулак и приложила к повязке. — Как вы думаете… знать, что часть дорогого тебе человека продолжает жить… это приносит утешение? Если бы он был моим сыном, меня бы это утешило. Меня бы утешило.
На ее висках поблескивали слезинки. Она плакала.
Эбби потянулась к ее руке. Рука Нины оказалась на удивление сильной, а пальцы — жаркими и твердыми. Нина пристально смотрела на нее. Эбби почувствовала, что этот блеск в глазах вызван не только повышенной температурой.
«Если бы я тогда видела, в каком вы состоянии, — думала Эбби. — Если бы на одной койке умирали вы, а на другой — Джош О’Дей, кого из вас я бы выбрала?»
Ответа Эбби не знала.
Над постелью Нины Восс по зеленоватому экрану осциллоскопа тянулась зубчатая линия. Сердце неизвестного мальчишки билось со скоростью сто ударов в минуту. Билось в груди другой женщины, неутомимо гоняя по ее сосудам кровь, разгоряченную лихорадкой.
Эбби держала руку Нины, ощущая пульс. Медленный, ровный. Не пульс Нины, а свой собственный.
Рентгенологу понадобилось двадцать минут, чтобы доставить в отсек Нины портативную установку и сделать снимок. Еще через пятнадцать минут Эбби получила проявленную пленку, которую тут же прикрепила к негатоскопу и стала внимательно рассматривать. Рентген не выявил никаких признаков пневмонии.