– Неужели это вы?
Он показал на одну из молодых женщин. Матушка подошла к нему, улыбаясь его удивлению и неспособности скрыть это чувство. Ее это не оскорбило. Ее это тоже часто удивляло.
– А это Эль. – Она показала на другую женщину.
Если и гуру, и Матушка просто улыбались, то другая женщина излучала счастье. Бовуар с трудом оторвал от нее глаза. Потом ему на ум пришли фотографии вскрытия от коронера, что показывал ему Гамаш. Да, Матушка изменилась, но естественным и узнаваемым, если не сказать привлекательным, образом. Другая женщина уже ушла. Ушло сияние, померкло, потускнело и вовсе исчезло под слоями грязи и отчаяния.
– Мало кто знает о Рамене Дасе. Но было и еще кое-что. – Матушка плюхнулась на свое сиденье. – Си-Си назвала свою философию ли-бьен. Я прожила больше семидесяти лет, но слышала это сочетание слов всего от одного человека. От Эль. Си-Си назвала свой бизнес и свою книгу «Клеймите беспокойство». И использовала логотип, который был известен только нам.
– Орла?
– Символ Элеоноры Аквитанской. Ее называли еще Алиенора.
– Объясните это мне, Матушка.
Бовуар не мог поверить, что назвал ее Матушкой, но назвал, и это прозвучало естественно. Он надеялся, что не станет в ближайшем будущем грудничком.
– В школе мы изучали английскую и французскую историю, – сказала Матушка. – У Канады явно нет никакой истории. Так вот, когда мы дошли до Элеоноры Аквитанской, Эль стала как одержимая. Она решила, что она и есть Элеонора, или Алиенора, Аквитанская. Не смотрите с таким высокомерием, инспектор. Ведь вы мальчишкой играли в ковбоев и индейцев. А то и воображали себя Суперменом или Бэтманом.
Бовуар фыркнул. Ничего подобного за ним не водилось. С его стороны это было бы сумасшествием. Он был Жаном Клодом Килли, величайшим лыжником мира, олимпийским чемпионом. Он даже матери сказал, что она должна переименовать его в Жана Клода. Она отказалась. И все же в своих снах он участвовал в удивительных гонках, выигрывал олимпийское золото, нередко уходил от катастрофических лавин, спасая по пути монахинь и благодарных миллионеров.
Эль уже тогда была в поисках. Она понимала: что-то с ней не так, словно она родилась в чужой коже. Ее утешали мысли о том, что она Алиенора Аквитанская, и Эм даже заказала для нее кулон с геральдическом символом Алиеноры. С орлом. Очень агрессивным орлом.
– И когда Си-Си переехала сюда, вы свели все это воедино и поняли, что Си-Си – дочь Эль.
– Верно. Мы знали, что у Эль есть ребенок. Эль исчезла на несколько лет, а потом мы вдруг получили открытку из Торонто. Она вступила в связь с каким-то человеком, который быстро исчез, но прежде Эль забеременела. Она не была замужем, а в то время, в конце пятидесятых, такое считалось недопустимым. Когда она уезжала из Индии, я знала, что она эмоционально неустойчива. Ум у нее был блестящий, тонкий и переменчивый. Бедняжка Си-Си, она росла в такой вот обстановке. Неудивительно, что мысль об уравновешенности была так важна для нее. – Матушка ошеломленно посмотрела на Бовуара, видимо, ей это только что пришло в голову. – Я не испытывала к Си-Си ни симпатии, ни сострадания. Поначалу, когда мы поняли, что она дочь нашей любимой подружки Эль, мы пытались вовлечь ее в нашу жизнь. Не могу сказать, что мы испытывали к ней теплое чувство. Она была поразительно несимпатичной. Эль была как солнышко, яркая, любящая и добрая. Но родила она тьму. Си-Си не жила в тени матери, она была тенью своей матери.