– Ира, беги за Настей. Звони в полицию, – прохрипел Леонид Александрович. Он вцепился в пиджак Кузнецова, пытаясь заломить ему руки, но тот, развернувшись, оттолкнул его и всадил ему нож в живот.
– Я отправлю вас… отправлю, – пыхтел Владимир. – Туда, откуда вы вылезли, твари…
Он брезгливо толкнул ногой обмякшее тело тестя, и пожилой мужчина, не удержавшись, упал. Истекая кровью, Леонид Александрович медленно пополз в другую комнату. Туда, где находился сейф с охотничьим ружьем. Из глубокого разреза выглянули внутренности, и он прижал их рукой, чтобы они не вывалились совсем.
– Думала, я не знаю, что ты задумала? – шипел Владимир. Он взмахнул тесаком, срубив Ирине нос и часть щеки. Воздух завибрировал от душераздирающего вопля. Держась за болтающийся кусок мяса на лице, Ирина на заплетающихся ногах заковыляла к Насте, но Кузнецов, зверея, ударил ее в спину. Удар был такой силы, что лезвие сломалось, попав в позвоночник, и он отшвырнул непригодное оружие в сторону. Взял со стола новый нож, замахнулся… Еще разок…
Ирина остановилась, глядя на дочь широко распахнутыми глазами. Потом без звука опустилась вниз.
– Папа! Папочка, не надо! – закричала Настя. Она зарыдала, в ужасе глядя на дикую расправу, ноги ее подогнулись, и она села на пол.
– Я не дам тебе родить уродов, – продолжал шипеть Кузнецов, остервенело тыкая им в дергающееся тело жены. После двадцать третьего раза конвульсии стихли.
Он поднял голову и столкнулся взглядом с зайцем. Тот вальяжно восседал за столом.
– Хочу увидеть их вживую, – словно оправдываясь, пояснил Владимир. Он начал вспарывать по кругу, словно консервную банку, набухший живот Ирины. Заяц понятливо кивнул и потянулся за конфетой, лежащей в стеклянной вазочке.
– Ты не будешь разочарован, – проскрипел он, отправляя батончик в плюшевый рот.
Кузнецов держал наготове гвоздодер. Он не даст им уйти, ни одной твари…
– Володя… что ты делаешь?
Кузнецов медленно повернулся. Валентина Ивановна с кряхтеньем встала на четвереньки.
– Не убивай нас. Пожалуйста.
Оскалившись, Владимир взмахнул гвоздодером. Удар пришелся четко между глаз, застряв в лобной кости, и ему пришлось упереть в грудь старухи ногу, чтобы выдернуть его. Больше она не поднималась, и Владимир снова занялся Ириной.
– Будь аккуратен, – наставлял его заяц, продолжая поглощать конфеты. Его рот был уже весь коричневым от шоколада. – Они кусаются, знаешь ли.
Кузнецов кивнул, продолжая работу. Когда все было готово, он издал растерянный возглас. Внутри Ирины ничего такого не было. Ни мутирующих пауков, ни осьминогообразных тварей. Ничего. Вместо них его взору предстал скорчившийся эмбрион. Ребенок?