Той ночью я почти не спала. Слишком много волнений, слишком много тишины. Но в шесть часов утра меня буквально выкинуло из пушистой полудремы — в мой сон бесцеремонно вторгся звон металлических кастрюль, доносящийся с кухни. Я недоуменно моргаю, пытаюсь сообразить, где это я. Бух! Громкий стук в дверь, и в комнату осторожно заглядывает Ани Тара:
— Ты что, еще не готова? Поторопись!
Не понимая, о чем идет речь и куда надо торопиться, я соскакиваю с кровати и пытаюсь завернуться в свое новое платье. В спешке не различаю, где верх, где низ, натягиваю на себя цилиндр из ткани и неловко пытаюсь завязать пояс сзади. Я так мечтала об этом дне, о том, что он наконец настанет, воображала себе таинственный ритуал, который завершит мое превращение в монахиню… А вместо того я кое–как расправляю складки сзади, одергиваю подол, словно это самое обычное платье.
— Ну, кто так одевается! Иди–ка сюда…
Ани Тара с видом опытного эксперта расправляет спереди, разворачивает меня, перевязывает сзади, снова одергивает подол. Все, я готова. Да, мне потребуется немало времени, чтобы научиться так одеваться.
— Пойдем, пойдем! Сегодня особенный день: в монастыре устраивается пышная церемония.
Так вот почему столько суеты… Праздники организуются по лунному календарю, то есть пять раз в месяц: восьмого, десятого и пятнадцатого числа — в дни полнолуния, и двадцать пятого и тридцатого числа — в новолуние. Мне не терпится принять участие в церемонии. Я выхожу на центральную площадку и попадаю в красно–золотой водоворот. Монахини торопливо ходят в разных направлениях, смеются, на ходу делятся новостями, но я почти ничего не понимаю из их слов. Я отвлеклась на минуту, и Ани Тара успела куда–то исчезнуть. Тогда я решаю, что мне надо самостоятельно обойти монастырь. Все утро я посвящаю этому: исследую кухню, где готовятся пельмени momos и рис с овощами; захожу в зал для молитв, где монахини расставляют свежие цветы и раскладывают подушки на полу; с равнодушным видом брожу по коридорам и тайком заглядываю в приоткрытые комнаты, чтобы посмотреть, как живут другие. Все заняты каким- нибудь делом, и я чувствую себя совсем бесполезной. Только путаюсь под ногами. Монахини легонько отталкивают меня, словно неуклюжего щенка, которого никто не хочет обидеть. Я тут явно самая маленькая. Утренняя суета наполнена радостью и весельем, и все, кроме меня, знают свою роль в сегодняшней церемонии.
В полдень я сижу в комнате отдыха, где обитатели монастыря обычно собираются после обеда. Я немного устала ото всех сегодняшних открытий и впечатлений, поэтому уютно устроилась в кресле. Через некоторое время я понимаю, что кроме меня в комнате почти никого нет. Вдруг из комнаты для молитв до меня доносится звук гонга. Несколько глухих уларов. Старая монахиня, торопившаяся на молитву, останавливается на пороге комнаты и удивленно смотрит на меня. Потом понимающе улыбается: