— Ну, старая ханжа, — выругался Цимисхий добродушно, — вот я тебе и отомстил за это.
И он заранее тешил себя тем, как станет рассказывать об этом своим верным и близким друзьям, которых почти всех он пригласил сегодня на пирушку. Стол был роскошно сервирован отборными винами и изысканными кушаньями. Но пришло время гостеванья, а ни один не явился. Первый раз в жизни Цимисхий ощутил холодное дыхание надвигающейся катастрофы. Томительное ожидание сменилось тяжёлой тревогой. Сперва он заказал повозку, потом передумал, велел подать паланкин, несомый десятью рабами. Паланкин — это торжественнее и великолепнее. Только цари да особо знатные персоны им пользовались. Он велел проносить себя по фешенебельным и богатым улицам и останавливаться у домов самых близких и сановных друзей. И тут же посылал слугу доложить о своём прибытии. На этот раз даже самый закадычный друг не оказывался дома. А когда на улицах Цимисхий встречал знакомых, то они притворялись, что его не заметили, хотя в другое время почли бы за честь, если бы он одним только кивком головы ответил на их приветствие.
Привыкший испытывать судьбу, и хорошо знающий, что и самые верные друзья иной раз оставляют нас в минуты страшной опасности, он взял, как говорят, быка за рога, и поехал во дворец к самому василевсу. Он был один из немногих, которым позволялось входить в Священные палаты без доклада. Стража знала его, любила его, — он был очень с нею щедр на подачки. Но на этот раз гвардеец, стерегущий ворота во дворец, молча и решительно перегородил мечом дорогу. Цимисхий и сам схватился за меч, намереваясь срезать тому голову. В другой раз он это и сделал бы, но непреклонный вид сурового гвардейца остудил его порыв.
— Немедля доложи василевсу, что его просит принять доместик Востока, — сказал Цимисхий, дрожа от гнева.
Гвардеец удалился, а другой, стоящий на противоположной стороне ворот, подняв меч, держал его готовым к действию. Так ни с кем не поступали, кроме подозрительных лиц и врагов империи. Долго ждал Цимисхий, как самый заурядный чинуша. Наконец дворцовый служитель вышел и бесстрастным голосом сказал:
— Его Величество василевс Царства ромеев, дражайший владыка мой, изволили выразить удивление в ответ на вашу просьбу: такого доместика на Востоке не значится.
Служитель, показав Цимисхию спину, тут же удалился. Доместик Востока знал лучше всех, что это значило, поскорее надо уносить ноги из столицы, пока не настиг тебя кинжал из-за угла, яд за столом, или пожар в доме — способы, которыми издавна расправлялись с недругами византийские владыки. Дома Цимисхия ждал приказ Никифора Фоки — немедленно покинуть Константинополь и жить в своей вотчине в глубинке азиатских владений.