– Я так люблю тебя, – сказала она.
Дункана наполнило незнакомое ощущение бурлящего внутри истинного счастья.
– Скажи, что ты тоже любишь меня, – попросила она.
– Ты ведь знаешь, что люблю, – ответил он, хотя это не меняло того, что произойдет. – И никогда не перестану.
Его чувства не приходили и не уходили, как у Мойры. Одну неделю она любила свою гнедую лошадь, на следующей неделе – серую в яблоко, а через неделю ей вообще не нравилось ездить верхом. Она всегда была такой, и они во многом являли собой полную противоположность.
Дункан заставил себя сесть, чтобы ему было видно небо снаружи пещеры.
– О, уже почти рассвело, – заметил он и обругал себя. – Я должен поскорее вернуть тебя в замок.
– Мне удастся убедить отца, – заговорила Мойра, когда они оделись. – Он не дурак и понимает, что настанет день, когда ты станешь знаменитым воином, известным на всех западных островах.
– Если ты расскажешь о нас отцу, – он взял в ладони ее лицо, – то всему этому придет конец. Не стоит этого делать.
Мойра не могла быть такой несмышленой, как старалась казаться. Неужто она и вправду не понимала, какая обстановка складывается вокруг?
– Если я буду носить твоего ребенка, он позволит нам пожениться, – тихо сказала она.
У Дункана остановилось сердце.
– Скажи мне, ты принимаешь снадобье, чтобы ненароком не залететь?
– Да, – с раздражением ответила она. – И у меня идут месячные.
Он большим пальцем погладил ее по щеке. Странно, но Дункану хотелось бы иметь от нее ребенка – девчушку со смеющимися, как у Мойры, глазами. Но у него нет даже права на подобные мысли. Пройдут годы до того, как он будет в состоянии содержать жену и ребенка, и он никогда не сможет обеспечить женщину, привыкшую к роскошным одеждам и слугам.
Паника, которую Мойра вызвала в нем, заставила его – еще раз – принять решение положить этому конец. Мойра может скрыть потерю девственности, но ребенок – это уже совсем другое дело. Как его скроешь?
– Если отец не согласится, мы можем убежать, – продолжала она размышлять вслух.
– Он пошлет за нами полдюжины боевых галер, – сказал Дункан, застегивая на ней накидку. – Даже если мы убежим – что трудно себе представить, – ты никогда не будешь счастлива, подвергнувшись осуждению всего клана и проживая в убогом жилище. Я слишком люблю тебя, чтобы так поступить с тобой.
– Не сомневайся во мне. – Мойра схватила его за рубашку. – С тобой я готова жить где угодно.
Она была уверена в этом только потому, что никогда не испытывала тягот жизни. С самого начала Дункан понимал, что при всем желании не сможет содержать ее. Мойра была подобна яркой бабочке, на краткий миг севшей ему на руку.