— Возможно, это я тебя покорю.
Он плечом открыл дверь в свою спальню и пинком закрыл ее за собой.
— Можешь попытаться в любое время, дорогая. Но сегодня — сегодня у меня на тебя свои планы.
Он уронил ее на кровать, и Эмили пискнула, утопая в матрасе. Постель была подготовлена догадливыми слугами, они и занавеси на окнах задернули. Малкольм оставил ее лежать, неэлегантно распластавшись на кровати, и отошел к окну, чтобы раздвинуть шторы.
— Что ты делаешь? — спросила она, приподнимаясь на локтях.
Он завязал шнурки, удерживавшие шторы открытыми. Дождь прекратился, и солнечные лучи струились в комнату сквозь стекло.
— Я должен увидеть тебя, Эмили.
Она немного напряглась. А что, если ему не понравится увиденное?
— Не думаю, что это так уж необходимо.
Он раздвинул шторы на следующем окне.
— Ты знаешь, как твои волосы сияют на солнце, Эмили? — спросил он. — При свете свечей они кажутся золотой канителью. Но при свете дня они словно ангельский нимб. И если все твое тело настолько божественно…
Он осекся. Эмили тяжело сглотнула, когда он обернулся и медленным тяжелым взглядом обвел ее тело. Распластанное на кровати, с раздвинутыми ногами и прерывистым дыханием, она уже чувствовала себя покоренной, а ведь он еще даже не коснулся ее.
Она потянулась к нему рукой, приглашая его всем телом, поскольку не могла подобрать слова. Он в два шага преодолел комнату, сел на край кровати и поднес ее пальцы к своим губам.
— Я научу тебя чувствовать, Эмили. Я заставлю тебя кричать мое имя. Хотела ты выйти за меня или нет, но к тому времени, как ты покинешь эту постель, ты навсегда прекратишь сомневаться в том, что мы созданы друг для друга.
Она содрогнулась. Она уже чувствовала. Все те эмоции, которые она привыкла тщательно сдерживать, оказались в нескольких дюймах от того, чтобы пробить остатки ее защиты. Она не была готова дать им волю. Паника нарастала в ней, говорила, что нельзя позволять ему увидеть все, что нельзя подпускать его настолько близко.
И тогда он поцеловал ее.
Паника не исчезла, но отступила ровно настолько, чтобы она могла ответить на поцелуй.
Он ощутил ее напряжение. И отстранился.
— Ты готова?
От этих слов она почти пропала. Нить чувственного обещания все еще звенела в его голосе. Но когда в последний раз кто-то так беспокоился за нее? Не о ней, а за нее!
— Я… — Она перевела дыхание. — Хотела бы быть… но я… это…
Она растеряла все слова. Эмили Стонтон никогда раньше не запиналась. Возможно, став леди Карнэч, она больше никогда не сможет найти нужных слов. От мысли об этом паника закипела снова.