Он ответил смешком, коротким, почти болезненным, что само по себе было весьма убедительно. Его пальцы гладили, дразнили, пока ее дыхание не стало прерывистым, а спина не выгнулась от желания принять его в себя.
— Малкольм Пожалуйста, Малкольм… — простонала она, когда он отстранился.
Малкольм лег на нее сверху, расположившись так, чтобы его мужское достоинство касалось ее входа. Он двигался медленно и осторожно, она ощущала, как он контролирует себя, продвигаясь вперед дюйм за дюймом. Вначале боль была острой, но стихла, когда ее тело привыкло к его объему. Она чувствовала себя удивительно наполненной, дискомфорт был совсем легким, словно Малкольм был пиршеством и она увлеклась трапезой.
Он двинулся в ней, и движение задело скрытую часть ее тела, о существовании которой она раньше не знала. Она ахнула, когда он подался назад, и ахнула снова, когда он вогнал себя в нее. Он заполнил ее полностью, и с каждым новым движением она лишь хотела еще, отчаянно жаждала того, что швырнет ее через край.
И когда это движение пришло, ее рот открылся в беззвучном крике, а тело перестало существовать. Осталось лишь место соединения их тел и чувство огня, который поглотил ее. Не было даже воздуха, чтобы выдохнуть его имя.
Она содрогнулась. И почувствовала, как напрягается Малкольм, услышала его резкий выдох, когда он излил в нее свое семя. Он рухнул на нее, жаркое хриплое дыхание обожгло ей ухо.
Когда ее тело вновь собралось воедино, она поняла, что держит его за руку. Его пальцы вжимали ее обручальное кольцо ей в кожу так же надежно, как его тело прижимало ее к кровати.
А когда он скатился с нее, она свернулась клубочком в его руках, погладила ладонью его грудь и провалилась в сон. Последним, что она видела, был блеск обручального кольца на фоне его смуглой кожи.
И в дымке полуденного сна она видела замки и венцы вместо коттеджей и стеганых покрывал.
Когда она проснулась и обнаружила, что Малкольм готов продолжать, она подчинилась — лишь бы только не думать о том, что означал ее сон, до тех пор, пока логика не вернется и не спасет ее от знамений.
14 октября 1812 года
Со дня свадьбы прошло две недели, но Эмили все еще ощущала себя нелогичной. Она знала, каково это — жить во сне, именно так она чувствовала себя всякий раз, когда очередная история стекала, словно кровь, с ее пальцев на бумагу, рвалась наружу с каждым вздохом.
Но в ее прошлой жизни сны и мечты обычно блекли, как только она переставала писать и проводила немного времени с семьей. С Малкольмом она все время находилась на грани странного волшебного мира и падала в эту сказку от каждого жаркого взгляда его серых глаз, забывала обо всем, кроме желания упасть в его объятия.