Эмили старалась напомнить себе время, когда ее кровь горячило написание новых историй, а не ласка деспотичного невежды. Было так жестоко назначать отъезд в Лондон, не обсудив его с ней, и это же означало, что он, без сомнения, запретит ей писать, как только узнает об этом.
— Оставайся верна себе, — приказала себе Эмили, приближаясь к столовой.
Но стоило ей войти в залитую солнцем комнату, как ее решимость дала трещину. Малкольм сидел за столом перед остатками богатого завтрака. Он читал газету, словно любой другой сквайр — тот, кто отлично спит в одиночестве и полностью удовлетворен жизнью.
Когда она вошла, он поднялся. По крайней мере, на это ему хватило вежливости.
— Вы хорошо спали, дорогая? — спросил он.
Эмили ощутила, как кровь приливает к лицу. Глупо было злиться, не дожидаясь его объяснения, но даже если отъезд был недоразумением, ее все равно больно ударило то, что прошлая ночь никак не отразилась на Малкольме.
Поэтому, когда он выдвинул для нее стул, Эмили не стала садиться.
— Отлично, милорд. Моя кровать оказалась лучше вашей.
Он стиснул пальцы на спинке стула.
— Тогда о чем вы горюете?
— Я не горюю… пока.
— Какого дьявола это значит?
Она взглянула на Грейвза, который стоял у стены с лакеем. И послала приличия к тому самому дьяволу, которого помянул Малкольм.
— Черный цвет показался мне целесообразным. На нем не будет видна кровь, когда я убью вас, и не придется тратить время на переодевание в траур.
Малкольм скрестил руки на груди.
— Прошлой ночью ты не хотела меня убивать.
Если раньше она не была готова к убийству, его самодовольство исправило это упущение.
— Это было до того, как я узнала, что ты за человек, — прошипела она. — Как ты смеешь решать нашу судьбу, даже не поговорив со мной? Я твоя жена, Карнэч, как бы мы оба об этом ни сожалели. Не проститутка, которая делает все, что ей велят.
— Неверно, — сухо ответил он. — Шлюха может уйти, если у нее есть средства. Ты же прикована ко мне навечно.
— О да, об этом я помню, — огрызнулась она. От ярости у Эмили запылали уши. — А ты еще удивлялся, что я хочу покончить с тобой.
— Грейвз, пересчитай сегодня вечером все ножи, — сказал он дворецкому.
— Всегда пересчитываю, милорд.
Она уставилась на слуг.
— Вон. Немедленно.
Лакей подскочил от ее тона. Но Грейвз, что странно, осмелился улыбнуться перед отказом.
— Не посчитайте за наглость, миледи, но не могли бы вы убить его светлость в другой комнате? Его матушка еще не спускалась к завтраку, а вам ни к чему, чтобы она спотыкалась о вашу жертву.
Эмили хотелось закричать. Но она решила приберечь крик для Малкольма.