Эмили все это время смотрела Малкольму прямо в глаза. Ответ на ее вопрос таился в его серых глазах, прятался под показной беззаботностью. Она подозревала, что уже знает ответ — от этого ее собственные глаза искрились бы, если бы Малкольм мог заглянуть так глубоко, как она.
Но Эмили не собиралась говорить этого первой. Не хотела давать этому ответу ни шанса превратиться из искры в опаляющее пламя. И голос ее был холоден, когда она напомнила:
— Так почему вы это не прекратили?
Он, не сводя с нее глаз, поднял свой бокал. И что-то в его взгляде поверх стекла пробудило в ней желание — желание, которое подчинялось простой ласке его взгляда.
Дыхание Эмили сбилось. Внезапно ей стало все равно — почему, она хотела лишь знать, станет ли он касаться ее снова, сможет ли в этот раз она ответить на его ласки.
Стук бокала о столешницу вернул ее к реальности.
— Я не закончил этого ровно по той же причине, что и ты, — ответил он.
Эмили вскинула голову и посмотрела на него свысока.
— Никто из нас не хочет рисковать и разрывать эту помолвку, но, будь вы джентльменом, вы приняли бы удар на себя.
Малкольм рассмеялся.
— Аргументы о «джентльменах» не сработают, дорогая. К тому же, мы все еще здесь не поэтому.
— Тогда почему же мы здесь?
Ее голос упал до шепота, почти неслышного за треском камина. Эмили совсем забыла о сильных и требовательных нотках, которые помогали ей избежать других ухажеров.
А в голосе Малкольма была уверенность, которой ей так не хватало.
— Мы хотим друг друга. На определенном уровне мы даже нужны друг другу. И ни один из нас не может попрощаться, пока эта нужда нас не отпустит.
Она покачала головой. Будь она ребенком, она бы закрыла уши руками. Она даже бессознательно попыталась сделать это сейчас, но он шагнул вперед и взял ее ладони в свои.
— Не борись с этим, Эмили. Ты знаешь, что это правда.
Тепло его рук ощущалось даже сквозь перчатки. И жесткость тоже, но это была жесткость надежных перил, а не тюремных стен.
— Так что же нам делать? — спросила она.
Он поднес ее руки к губам и запечатлел на них поцелуй.
— У меня есть один вариант, но тебе он может не понравиться.
— Если вы скажете, что это вариант женитьбы, я сама отравлю ваш чай.
— Кровожадная девица — ты могла бы быть Борджией, а я Цезарем, и вместе мы бы правили миром, — сказал он улыбаясь, и Эмили не смогла не рассмеяться его странному предложению.
— Я предпочла бы быть Шахерезадой.
— Силой, стоящей за троном? Или ты собираешься рассказывать мне истории, пока я тебя не освобожу?
— И то, и другое, — ответила она, переплетая свои пальцы с его.