Через секунду дед успокоился, вытер лезвие пучком сорванной травы.
— Она мертва, внучок, — с трудом произнес он.
— Можно же было все исправить, — чуть слышно проговорил мальчик.
— Ты съел все пряники.
Мальчик отшатнулся от него и закричал:
— Я говорю о машине!
Не вполне понимая, что делает, мальчик бросился на деда, но остановился и посмотрел на старика сквозь пелену слез. Это были слезы гнева и ярости. Деда он видел так же туманно, как в ночь прошлой зимой, когда сидел, не в силах пошевелиться, а тень из леса подбиралась к нему.
— Зачем, деда? Ты ее погубил… погубил…
— Я тут ни при чем. Это рак свел ее в могилу.
Мальчик протянул руку, желая вырвать топор из рук деда, но тот развернулся и заковылял обратно в лес.
— Ты врешь, деда.
Старик замер на месте, а потом медленно повернулся в сторону внука изуродованной половиной лица.
— Вру?
— Мы можем вернуться в город, в квартиру. Мы можем вернуться в бабушкин дом. Ты просто… не хочешь.
Старик уставился на него сердитым взглядом. Топор он до сих пор сжимал в руке. Секунду в голове мальчика звучало эхо давно забытого сна: «Он идет из леса».
— Почему ты считаешь, что мы не можем, деда?
В ответ по лесу разнеслось приглушенное насмешливое эхо: «Почему ты считаешь, что мы не можем, деда?»
— Почему? У них есть маленькая девочка. Они ее любят. Может, они и о нас позаботятся.
На этот раз дед просто отрицательно покачал головой. Если человек молчит, значит, ему нечего сказать… Молчание раздражало мальчика.
— Ты обещал, деда. Ты обещал, что будешь обо мне заботиться!
Мальчик бросился в лес. Ему почудилось, будто он слышит, как скрюченная пятерня старика со свистом рассекает воздух, пытаясь его удержать, но через секунду был уже вне досягаемости. Он мчался по знакомым, скрытым во тьме ночи местам, пока не добрался до лесной поляны.
Небо было затянуто тучами, но еще не снежило. Мальчик хотел обойти поляну, но сейчас рядом не было деда, настаивающего на этом, и он пошел напрямик. Каждый шаг был равноценен предательству, но мальчику нравилось идти вот так, ни от кого не таясь.
Когда он добрался до маминого дерева, то увидел, что окна дома погружены во мрак. Остановившись на опушке, мальчик принялся разглядывать обновленный фасад. Трудно было поверить, что прежде здесь стоял полуразрушенный бабушкин домик. Фасад дома красовался аккуратной кладкой новенького кирпича, в окна вставлены стекла, на подоконниках стоят горшки с цветами, а сами окна закрыты занавесками.
Мальчика загипнотизировали спокойствие и неподвижность ночи. Ни малейшего движения. Даже ветви над головой не шевелились, так что непонятно, откуда дует ветер. Не было движущихся теней, способных его напугать и заставить пуститься наутек.