; он неравнодушен.
13 декабря
Кинросс. Читаю его ирландский роман[728]. Плох до нелепого: пронизан штампами, полон грамматических и пунктуационных огрехов, изобилует «бутафорскими» пьянками и «бутафорским» сексом. И какое он имеет право судить меня?
14 декабря
Сегодня позвонил Огден (партнер Кинросса): некто отдаленно связанный с компанией «Коламбиа» вышел с предложением касательно «Коллекционера». Тысяча фунтов опцион, шесть тысяч фунтов, если права будут приобретены в девятимесячный срок, еще три тысячи, если книгу изберет книжный клуб США, и пять процентов прибыли продюсера. При удаче я заработаю пятнадцать тысяч фунтов или еще больше. Но есть, конечно, десять процентов Огдена, десять процентов издательства «Кейп» и налог. Чего я не знаю, так это стоило ли мне отказаться — ведь, как признался сам Огден, это было предложение под дулом пистолета.
— Жаль, что я не мог послать их подальше, сукиных детей.
В его устах это звучало вполне по-американски.
1 января 1963
Новый год встретили с Джерри Мэнселлом. Вместе с ним и его женой в их загородном доме в Хэмпстед-Гарден. Мертвый дом. Быть может, это ощущение усугубилось еще и снегом. Джерри превратился в еще более непробиваемого тупицу; его самовлюбленность стала еще нетерпимее, его анекдоты еще длиннее, и так без конца, без конца; он не умолкает часами. Его неопанглоссианское (не «В этом…», но «В моем мире все к лучшему») красноречие дает дуба, да только он не тот человек, какой позволит кому-нибудь это заметить. Он по-прежнему самый успешный и самый важный человек из всех, кого он знает. Неуспешна одна бедная Диана — никак не может забеременеть во второй раз и насыщает комнату аурой мертворожденного дитяти. Онемевшего и побелевшего.
Он, в лучших традициях, по снегу и льду доставил нас домой. Ужасно, как такие люди расцветают во всем блеске в неблагоприятных обстоятельствах; ведь сделал он это лишь для того, чтоб покрасоваться, пойти на минимальный риск, показать себя мастером на все руки. Нелепо.
Меня он ненавидит. Когда Элиз показала ему книгу со словами: «Вот что написал литературный агент Джона», — он не проронил ни слова. В ходе всего вечера ни один из них не поинтересовался, как обстоят мои дела. Во многом, думаю, это личная неприязнь, но еще он ненавидит всех, у кого есть ученая степень. Он не только еврей, который никогда не признает, что он еврей, но и сноб, презирающий культуру и образование, который ни за что не признает, что не обладает ни тем ни другим.
Не забыть: спросить Дженнифер Ардаг, знал ли он о «Коллекционере».