Да что тут происходит? Сердце гулко забилось, я покрепче схватилась рукой за перила, выглянула. В холле… дрались! Один из дерущихся, молодой темноглазый брюнет был мне знаком, я часто видела его внизу, у поста охраны.
Потрясенная, я остановилась, в шоке разглядывая происходящее. Наконец медленно спустилась и подошла ближе к толпе, в которой заметила своего пропавшего начальника, Романа Николаевича, знакомых сотрудников и даже и.о. директора, который растаскивал двух драчунов. Кирилл Борисович схватил темноволосого охранника за шею и с силой отодвинул от противника – широкоплечего мужчины в годах, с волосами, тронутыми сединой. Действия и.о. вызвали гул неодобрения – наши сотрудники, как и ожидалось, переживали за молодого брюнета.
Но тут случайно меня заметил Ник, на сей раз явившийся на работу в черном деловом костюме, изменив привычному спортивному. Он подступил вплотную и, склонившись, шепнул на ухо:
– Пойдемте, Люда. Шеф увидит – ругаться начнет.
Не успела я спросить почему, как раздался ледяной голос Кирилла Борисовича, в котором проскальзывал настоящий рык:
– Людмила Сергеевна, у вас все дела завершены?
Скрывая жуткую неловкость от обращенных на меня любопытных взглядов, я неуверенно кивнула и, не теряя внешнего достоинства, направилась к себе. Нагнавший Ник галантно взял меня под локоть и, вежливо поддерживая, медленно повел к лестнице, превратив постыдное бегство в почти нормальное возвращение. За это я была бы ему даже благодарна, если бы не ощущала себя бредущей в кабинет под конвоем.
Переживая позор, я угрюмо молчала. Хотелось скинуть невесомую руку Ника, но он вроде сейчас был за меня, и я сдержалась. Самое интересное, что никого не шокировало поведение директора. В голове копились вопросы, щедро приправленные обидой. Если собрались все сотрудники, так почему он выставил только меня? Отчего никого не удивило его вмешательство в драку? И почему всем находившимся в холле было понятно, что я лишняя?
Мой провожатый тоже угрюмо молчал, и только когда мы вошли в мой кабинет, запинаясь, будто обдумывая каждое слово, медленно произнес:
– Людмила, не расстраивайтесь так. Он больше шумит, чем делает, – сказал начальник охраны и сел на стул для посетителей, которых, впрочем, у меня не бывало.
– А что, он еще что-то мне сделать может? – вскинулась я, удивленно посмотрев на собеседника. – Я и не расстраиваюсь! Просто соберусь и уеду. Зачем мне расстраиваться?
– Не надо уезжать! Скоро вернется Тео, простите, Федор Георгиевич с Дашей, – тихо произнес Ник, всматриваясь в мое лицо и пытаясь понять, серьезно я говорю об отъезде или нет.