─ Взять меня поужинать? ─ она повторила. ─ Или взять меня в кровати?
─ Оба варианта, ─ он постарался отбросить чувство уязвимости, когда заявлял о своих намерениях. Просто потому, что он был достаточно горяч, чтобы трахнуть ее, это не означало, что у нее была власть причинить ему боль. Сокрытие чего бы то ни было предполагало осторожность, и он не собирался открыться ей. Она могла бы уничтожить его достаточно быстро без какой-либо помощи. ─ Или только последний.
Ее подбородок приподнялся.
─ У тебя есть вторая половинка?
─ Я бы не предлагал тебе, если бы была.
─ Подруга? ─ он покачал головой.
─ Невеста?
─ Пока нет. ─ Мигель искал любой признак, что его ответы радовали или не устраивали ее. Она ничего не дала понять. Его член пульсировал в такт биения его сердца. ─ А у тебя?
Она отмахнулась от вопроса с заметным нетерпением.
─ Где я встречусь с тобой?
Его желание иметь запасной автомобиль усугубилось тем, что он не скрывал своей отрывистости.
─ Mezaluna еще работает? Я заеду за тобой.
─ Закрылись. И Torettos переехали несколько лет назад. Они хотели, чтобы ресторан оставался небольшим и тихим, поэтому, когда в округе началась бурная деятельность, они уехали.
Рио Пенаскитос даже не был точкой на карте, когда он уезжал отсюда, но сейчас он превратился в причудливый туристический городок и место отдыха для богатых. Это было отчасти из-за его матери, которая вернулась в свой родной город, чтобы поднять своего единственного ребенка, и принесла с собой внимание средств массовой информации.
─ Почему бы тебе не забрать меня в кровать и на завтрак, ─ он бросил вызов, ─ и мы с этим разберемся.
Ее нога поднялась, и беспокойно задвигалась. Он сузил глаза, пристально вглядываясь в это предательское красноречивое движение.
─ Хорошо, ─ сказала она, наконец. ─ Во сколько?
─ В семь? ─ он вспомнил, что магазин закрывается в пять. Ожидание с гулом проходило сквозь него, подогревая осознание, что они обернули в шутку свое обычное взаимодействие, и они это симулировали. Между ними натянулась плотная напряженность, вибрируя в воздухе с энергией приближающейся грозы.
Она была не равнодушна к нему. Он задался вопросом, возможно ли то, что он тоже ее разрушил. Хотя бы немного. Хотя он не мог представить ни одного мужчину, кто не захотел бы не спеша, часами напролет, насладиться ее телом, он чертовски хорошо знал, что никто не мог любить ее настолько целиком и полностью, как когда-то любил ее он. Даже мужчина, каким он был сегодня, был неспособен к той глубине эмоциональной связи. Она убила в нем невинность, которая позволяла любить женщину безо всякой мысли о самосохранении. Он был широко открытым, когда она искромсала его сердце, и теперь там сформировались шрамы, создавая толстый щит, который он не мог убрать, и ни одна женщина не могла пройти сквозь него.