Встали из-за стола. Подошел консул. Мочалов протянул руку Сендзото.
Крошечная кисть японца утонула в его здоровой мальчишеской ладони.
— До свиданья, мистер Мочалов. Сердечно желаю вам счастливого пути и успеха. Я очень хотел бы с вами встретиться опять, но так же, как сегодня. Я хотел бы избежать необходимости встречи с оружием в руках.
— Я тоже. — Мочалов стиснул пальцы Сендзото.
— Ну, как вам понравился сосед? — спросил консул, усаживаясь в автомобиль.
— Очень странный. Он несколько обелил в моих глазах японцев. Не все кошки, оказывается, серые.
— Я и обратил на него ваше внимание. У него очень своеобразные взгляды, он весь корнями в старой японской аристократии и сейчас несколько в опале у фашистской военщины. Поэтому его загнали сюда в глушь и держат под негласным наблюдением.
— Тоже, значит, шпики бегают?
— Нет, не так явно, но все же присматривают. Он пацифист, а это в Японии смертный грех.
В порт автомобиль спускался узкими уличками. Уже вечерело, зажглись огни. Бумажные стены нижних этажей насквозь просвечивали желтизной. По ним, как по экранам, блуждали тени. Женщина тонкими руками поправляла прическу, человек мешал шестом в бадье, видимо, месил тесто. Внешне открытая постороннему глазу, шла японская жизнь, скрытная и неразгадываемая. По улице брели люди в соломенных шляпах конусами, таща на плечах корзины, бежали рикши, волоча колясочки. Бумажные фонарики раскачивались от сырого теплого ветра.
Автомобиль со пшиками вежливо следовал сзади.
Свернули к пристани. Шофер повернул машину и сладко осклабился.
— Рюсски-сан, риехара.
«И этот по-русски, — подумал Мочалов, — а много ли насчитаешь у нас людей, которые знают два слова по-японски? Видно, крепко хочет Япония большой земли. И не пришлось бы встретиться с Сендзото-сан так, как нам не хочется».
Он поднялся, открывая дверцу.
Вдруг в толпе носильщиков и любопытных, ожидающих отхода парохода, произошла внезапная сумятица. Люди обернулись. Японец в синей холстинковой куртке отшвырнул стоящих у автомобиля носильщиков и вскочил на подножку. Землисто-желтое худое лицо его с неестественно блестящими глазами вплотную надвинулось на Мочалова, и он инстинктивно вскинул руку, чтобы защититься от удара. Но японец ткнул ему в руку букет и хрипло крикнул:
— Банзай Ренин! Банзай Совет!
Мочалов не успел он опомниться, а уже два полисмена, гладких и крепких, схватили человека, с необыкновенной ловкостью вывернув ему руки назад. Секунда — и они исчезли вместе с арестованным в толпе. Мочалов сделал невольное движение броситься вслед, но консул цепко ухватил его за руку.