— Тогда получается, что тот тощий доходяга не из твоей родни? Друг дома?
— И обожатель Паулины. Феликс. Все сходится. Он худой, но жилистый. Сильнее, чем кажется.
Баська задумалась над стаканом чая.
— Феликс! Ну надо же! Я знала, что его как-то зовут. Смотри-ка, я этих людей вообще не знаю, но все-таки помню. Все мне вспоминался какой-то Феликс, да и Марленку я хотя бы раз, но видела, она была еще совсем девочкой. Но она почти не изменилась. Давние времена. Погоди, подсчитаю… семнадцать лет!
— Что — семнадцать лет? — спросила я, нарушая Баськину задумчивость.
— Прошло.
— На то и годы, чтобы проходить. С какого момента? Это об этом ты вчера упоминала?
— A-а… Нет, я не о том. Другая тема. Подожди, только чтобы у меня ничего не перепуталось. Феликс, говоришь… Что-то мне смутно вспоминается.
Баська снова замолчала. Я терпеливо ждала.
— Наверное, придется мне перепахать всю квартиру, — вздохнула она наконец. — Понятия не имею, где лежат старые завещания пятидесятилетней давности.
— Не исполненные?
— Исполненные, но все еще имеющие силу. В них есть какие-то статьи и оговорки, какие-то дополнительные данные, словом, разные вещи… Весь семейный склад макулатуры постепенно достался мне в наследство. Я никогда в жизни в это не вчитывалась, но постепенно начинаю понимать, что в этих бумагах-то все и дело.
— Может, проблема не в твоей памяти, а в том, о чем именно эти бумаги напоминают?
Баська посмотрела на меня, закурила, но по-прежнему молчала. Моему терпению пришел конец.
— Пока ты там на что-то решаешься, я бы очень хотела узнать, почему Марленка у тебя «подозрительная». Ведь не потому, что семнадцать лет назад она была маленькой девочкой?
Баська заговорила.
— На ее месте каждый был бы подозрительным, — сказала она. — Но это отдельная тема, довольно паршивая. А сейчас Марленка могла бы быть шпионкой. Только я сразу скажу, что она не шпионка и шпионить не будет.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что в противном случае у двоюродной бабушки не было бы зарослей, Марленка бы пропадала там днем и ночью. И пыталась бы завязать дружбу с моей родней, а не с твоей. А она пятнадцать лет, или сколько там прошло, даже туда не заглянула, так что всякий шпионаж отпадает, разве что совершенно неудачный. Но моим подозрениям это не мешает.
Различные подозрения начали возникать и у меня, поэтому я предпочла оставить тему в покое, тем более что Марленку я знала, можно сказать, с детства.
Куда интереснее было заняться проблемами Баськи, которые просто висели в воздухе.
— Если мы уже наговорились о моей родне, может, скажешь, в чем на самом деле закавыка?