* * *
Упрек дамы насчет того, что склонность к заточке инструментов сродни мании, можно было, собственно говоря, признать полностью справедливым. Весь садово-огородный инвентарь вокруг сиял остро отточенными краями, при виде которых бритвы просто сгорели бы со стыда. Зубья железных грабель могли заменить иглы, секатор резал волос на лету, лопаты, ножи и ножницы соперничали заточкой со скальпелями и сияли даже под дождем. А уж самая большая лопата, на которую по-прежнему опиралась отвергнутая обожательница, производила впечатление прямо-таки кровопийственное.
— Это все из-за нее, — процедила обожательница сквозь зубы. — Все из-за нее…
— И сейчас, глядя на тебя, я жалею, что позволил ей уйти, — безжалостно отрезал жестокий возлюбленный. — И не смей больше ко мне приходить. Я тебя никогда не впущу.
Мгновение царила тишина. Потом котел бешенства взорвался.
В шелест монотонно накрапывающего дождика ворвался зловещий, страшный свист. Что-то вдруг описало в воздухе высокую дугу, пролетело через аллейку и глухо бумкнуло прямо в заросли старой пани Амелии. Что-то с глухим стуком тяжело свалилось в компостную яму, звякнули наточенные грабли, царапнула по бетонной стенке маленькая лопаточка. И снова воцарилась тишина.
На несколько минут мир неподвижно застыл под дождем, пока оставшийся на участке человек не опомнился.
Эхом отозвалось бешенство.
Работа закипела рационально, добросовестно, энергично и с достойным восхищения результатом. Завершив необходимые действия с впечатляющей скоростью, человек спокойным шагом покинул промокшие дачные участки.
И ни конь с копытом, ни рак с клешней не обратили на него внимание!
* * *
В сентябре две особы женского пола из большой семьи, поочередно возделывающей этот участок, вернулись из летних заграничных вояжей и сразу же, наутро по возвращении, оказались на участке, соскучившись по любимому садику.
— Твою дивизию, ну и бардак, — вырвалось у первой — сорокапятилетней Леокадии, слегка ошарашенной увиденным.
— Как ты выражаешься! — возмутилась ее сестра Паулина, старше Леокадии на два года. — Да что тут творится? Два месяца, похоже, просто конь не валялся!
— Два с половиной. Ничего не понимаю.
— А ведь Феликс должен был обо всем позаботиться! Где Феликс?
— А мне откуда знать? Это твой воздыхатель, а не мой.
Паулина рассерженно фыркнула.
— Он говорил, что уедет, но только во второй половине августа. Это что же, за две недели тут все так заросло?
— Соврал. Он сюда и носа не сунул. Плохо же ты его воспитала.
— Ой, ну и глупости же ты несешь! Вот сама бы за него взялась и воспитала!