Темнело рано и мгновенно. Кажется, сумерек испанцы не знают. В Барселону приехали затемно, однако до ужина успели побывать на площади с «поющим фонтаном». Он огромный, круглый, похожий на гигантскую клумбу из мириадов струй, принимающих разные формы и бьющих под таким напором, что вода кажется пухом. Этот фонтан подсвечивается и постоянно меняет цвет и форму: то поднимается огромным султаном, окруженным множеством султанчиков помельче, то возникает, словно бутон, разрастающийся и раскрывающийся на глазах. Он опадает и умирает, чтобы через минуту возродиться пунцовым початком, окруженным нежно голубым воротником, цвет которого переходит в кремовый, потом в салатный, в лимонный, а сам початок, бьющий в середине фонтана, растет и растет вверх, светлея, лиловея. Иногда он похож на актинию, которая из пурпурной превращается в золотую, сводит и разводит щупальца, рассыпается и расстилается сиреневыми, розовыми и лазоревыми туманами. Все движения форм и красок его струй происходят под музыку и, кажется, по воле Вагнера, Чайковского, Равеля, а также под торжественно-неземную «Барселону» в исполнении знаменитой каталонской певицы.
За «поющим фонтаном» широкая лестница с фонтанным каскадом поднимается в гору к светящемуся дворцу в короне мощных, расходящихся веером, лучей прожекторов. Погода стояла теплая, народу было много, уличный жонглер развлекал публику горящими факелами. Ощущение невиданной красоты и праздничности потрясло меня. Может, я вспомнила дом, обыденность, скуку, слякоть и грязь петербургской зимы, а может, и нет – красота всегда сильно на меня действовала! – в общем, слезы хлынули из моих глаз, и были они благотворны, словно смыли все беды и горькие мысли. А на следующий день я увидела при свете дня белый город, лежащий на зеленых холмах: средневековые петлястые улочки и прямые бульвары нового времени, высокие дома, перепоясанные коваными балкончиками, витринки магазинов, кафе и баров, соревнующиеся в нарядности. Лоджии, окна и плоские крыши были заставлены кадками с пальмами и горшками с цветущей геранью, украшены гирляндами. Но более всего меня потрясла встреча с творениями великого архитектора Антонио Гауди. Описания тут бессильны. Разве можно вообразить фантастический дом, стены которого – бетонные волны, а кованые решетки балконов – переплетение водорослей. Или «Дом костей»: колонны – кости, а балконы – черепа, оставшиеся от пиршества дракона. Сам дракон – это крыша с переливающейся черепицей-чешуей. Над этим изогнувшимся, обтекающим дом драконом-кровлей возвышается башенка с крестом – меч победителя дракона – святого Георгия. На высокой горе, откуда видна вся Барселона, Гауди начал строить город будущего, сказочный сад с извилистыми дорожками, гротами, аркадами и домиками-«пряниками», будто перенесенными сюда из сказок братьев Гримм. А последним, любимым детищем архитектора стал собор, не похожий ни на один в мире. Гауди отдавал ему все силы и следил за укладкой каждого камня. Жил он аскетом: утренняя молитва, работа, вечерняя исповедь, сон. И так каждый день. Ел мало, деньги отдавал бедным. В старости он тяжело болел, похоронил всех родных и большинство друзей. Он перестал следить за одеждой, на улице его принимали за нищего и подавали милостыню, да он и сам ходил «с шапкой» за частными пожертвованиями, на которые строился собор. Ох, как медленно он строился! Последние полгода архитектор оставался ночевать в незаконченном соборе, в мастерской, чтобы не тратить время и силы на дорогу домой. Гауди знал, что ему не хватит жизни, чтобы достроить собор, но это его не печалило. Он говорил: «Мой заказчик не торопится…» Гауди был глубоко верующим человеком. А собор достраивают и по сей день. Это памятник Создателю в виде величественной горы с высокими утесами башен.