Но делать нечего. Переобуть тысячи человек - не пустяк. Кожаная обувь увезена в тыл. Приходилось шлепать в валенках.
В такой обстановке началась атака на последние опорные пункты противника в тылу дивизии. В иен отличились сотни солдат и офицеров. Отличился и взвод младшего лейтенанта Владимира Зудилкина, которому было приказано взять высоту 155,9.
Молодой офицер воспринял доверие командования дивизии как награду. Он и не подумал хотя бы на миг усомниться в успехе предстоящих операций, а, выслушав командира полка, по-солдатски выпрямился и отчеканил:
- Есть взять высоту 155,9. Разрешите выполнять приказ.
- И приказ, и просьбу, - вздохнул майор Корниенко. - Я тебе верю, дорогой Володя.
Это было в конце сорок второго года, в самом начале наших массовых наступательных рейдов. Мало тогда у нас было опыта блокировки и высоток, и деревень, и городов. Вышибать врага с ходу кое-как умели, а чтобы брать в клещи, за горло, заставлять капитулировать или же начисто уничтожать приходилось редко. А тут предстоял именно такой случай.
Зудилкин берет не взвод, а роту. Ему доверяют. Роте придают расчет полковой 45-миллиметровой пушки и отделение противотанковых ружей.
Немного подумав, отойдя от старших офицеров, Зудилкин пропал на какое-то время. Вернулся строгий и еще более подтянутый. Опять встал перед майором по стойке смирно и по форме доложил:
- Разрешите обратиться к вам по личному делу.
- Обращайтесь, - кивнул Корниенко.
Младший лейтенант вынул из нагрудного кармана гимнастерки сложенный вчетверо листочек ученической тетради и, протягивая его майору Корниенко, сказал:
- Вот. Я написал заявление о приеме меня в ряды коммунистов.
Скуластое лицо, черные, широко открытые глаза командира полка разом изменились, и он, принимая листок бумаги, произнес дрогнувшим голосом:
- Это не частное дело, товарищ младший лейтенант. С удовольствием передам ваше заявление по назначению.
- Спасибо, - смутившись и заволновавшись, вымолвил Зудилкин.
- Обязательно передам, - повторил Корниенко. - И напишу свою аттестацию.
Рота выступила немедленно. Майор Корниенко остался наблюдать за ходом боя. Он, как и предполагали, разыгрался молниеносно. Сразу с трех сторон. Стрелки шли за огневым валом пушек и противотанковых ружей. В оставленные коридоры вели огонь два станковых пулемета.
А остальное продолжалось на самой высотке. Началась рукопашная схватка, где уже не действовали ни немецкие "ишаки", ни танки, ни самолеты, а друг против друга стояли только ловкость, сила, смекалка.
Зудилкина ранило в шею. От крови на лопатках стало тепло. Чуть-чуть закружилась голова и опять стала светлой. Он ни к чему не призывал своих солдат, не отдавал никаких приказов, а просто дрался, как и все, может быть, лишь немножко проворнее.