– Да, – ответил он.
– А вы оттуда? – спросил он.
– Из Израиля, – ответил Кфир.
– А я из Марокко, – сказал он, протягивая руку, и добавил, что всегда дружил с евреями.
Да, хорошая музыка, как и любое искусство, пробуждает в нас лучшее, способна творить чудеса.
Увиденное и услышанное произвело на него такое впечатление, что уже в аэропорту он сделал кое-какие заметки. Во время рейса начал писать, а добравшись домой, продолжил. Кфир не ощущал ни времени, ни усталости. Закончив описывать то, что осело в нем так глубоко, он продолжал сидеть, все еще под впечатлением, но уже не только от музыки, но и от ее описания. Кфир подумал: «Ведь это тоже картина, а я ее как бы перенес из запасника в галерею». Сам процесс доставил ему огромное удовольствие.
В комнату стали проникать первые лучи рассвета, а он все еще сидел, боясь потерять это охватившее его удивительно приятное ощущение. «Ведь в моем запаснике есть много других картин, которые тоже можно было бы перенести в галерею?» – эта мысль не давала ему покоя.
Однако, воспоминания, разбавленные временем, становятся размытыми и напоминают когда-то красивую, а ныне застиранную вещь. Он подходил к тому возрасту, когда мечты и надежды меньше согревают душу. Наступал тот жизненный этап, когда былые успехи и провалы уже не имели такого значения, как раньше, и только у последней строки жизненного баланса все еще была какая-то ценность. Приобретенный опыт сделал его восприятие жизни более многогранным. Жизнь с каждым годом казалась все сложнее.
– Зачем выставлять, да ведь и не все подлежит экспозиции. А кто вообще придет в твою галерею? – продолжал он спор с самим собой.
– Не знаю, может, придут. Всегда есть о чем писать, но не всегда нам дано этого заметить. Идей как всегда много, а воплощений мало. Другими словами: душа тоскует по творению, и лишь талант мешает ей… Чему не суждено попасть в галерею, останется в запаснике. Это будет моей частной галерей.
– И никто в нее никогда не войдет? – спросил внутренний голос.
– Иногда, в редких случаях, но только избранные, – ответил он сам себе.
– Смотри, чтоб твоя галерея не напоминала выставку детских рисунков, – съязвил внутренний голос.
Наконец, почувствовав усталость, Кфир встал. В ванной случайно взглянув на себя в зеркало, ему стало не по себе. Однако он утешил себя мыслью, что пока все еще не так страшно. Ему, однако, было приятно отметить, что с возрастом он становился все более похожим на отца. Волосы явно редели. «Пора примерять лысину», – со вздохом подумал он.
«Не горюй старина, – сказал ему внутренний голос. – Чем больше лысина, тем ближе истина!»