– Джонни! – заорала она. – Надо везти Билли в больницу!
Джонни Моррисон влетел в кухню.
– Он ничего не глотает, – объяснила Дороти, – все срыгивает. И посмотри, какая реакция на лекарство.
Джонни окликнул домработницу Мими и велел ей присмотреть за маленьким Джимом, а сам побежал заводить машину. Дороти вынесла ребенка, и они поехали в больницу Маунт-Синай в Майами-Бич.
В приемной на младенца бросил взгляд молодой интерн.
– Уже поздно, – констатировал он.
– Он еще живой! – заорала мать. – Сукин сын, спасай моего ребенка!
Интерна от такого обращения как током ударило, он даже начал заикаться.
– Мы… постараемся.
Медсестра принялась заполнять регистрационный формуляр.
– Как зовут ребенка? Адрес?
– Уильям Стэнли Моррисон, – ответил Джонни, – 1311 Норт-ист, 154-я улица, Северный Майами-Бич.
– Вероисповедание?
Джонни молча посмотрел на Дороти. Она знала, что он хотел сказать «иудей», но, увидев, как на него смотрят, решил этого не делать.
– Католик.
Потом Джонни Моррисон вышел в зал ожидания. Дороти последовала за ним и плюхнулась на пластиковую скамью. Джонни курил одну за одной. Дороти казалось, что он все еще сомневался в том, что Билли – его ребенок, поскольку тот совсем не походил на смуглого и темноволосого Джима, родившегося полутора годами ранее. Джонни очень обрадовался появлению Джимбо и постоянно твердил, что собирается отыскать свою жену и оформить развод, но так этого и не сделал. Хотя купил отделанный розовой штукатуркой дом с пальмами в заднем дворе, приговаривая, что у человека, занимающегося шоу-бизнесом, должна быть нормальная семейная жизнь. И для Дороти эта жизнь была лучше, чем с прошлым мужем, Диком Джонасом, с которым они обретались в Секлвилле, штат Огайо.
Но она понимала, что у Джонни трудные времена. Его шуткам уже не смеялись. Публика теперь охотнее ходила на молодых комиков, а Джонни оттесняли на задворки. Когда-то он был высококлассным конферансье и музыкантом, но теперь вместо того, чтобы работать, больше играл в казино и пил. Дошло до того, что он закладывал за воротник уже перед первым выходом в ночном клубе «для разогрева», в итоге на последний номер его уже не хватало. При этом Джонни продолжал называть себя «полумузыкантом, полуумником», хотя следовало бы добавлять «и бутылка рома».
Это был уже не тот Джимми Моррисон, что организовывал ее выступления и провожал до дома, «чтобы с моей молоденькой розовощекой крестьяночкой из Огайо ничего не случилось». Не тот Джонни Моррисон, в котором она была настолько уверена, что предупреждала всех приставал: «Ты поосторожнее, я девчонка Джонни Моррисона».