Я подстелила пакет и уселась на мокрую лавку в университетском сквере, где мы со Стасом и Алисой любили гулять после пар. Включила на телефоне музыку — я ее почти не слушала, кажется, это была какая-то инструменталка. И вот так, просто, за несколько минут размышлений и тишины, я почувствовала, что наконец повзрослела.
Сегодня утром я думала, что хуже не бывает. Что жизнь без красок невыносима. Но ведь это, по крайней мере, жизнь. Я раскрыла руку и внимательно посмотрела на свою маленькую ладонь, пошевелила тонкими пальцами. А вот Валерка Коньков никогда так не сможет. Он бы и хотел, да не суждено. Грустно вздохнула — моя жизнь все же несравненно лучше того неопределенного существования, которое ведет Стас. И самое главное — нет никакой гарантии, что завтра с тобой не случится того же самого. Так есть ли повод убиваться и страдать сейчас? Я глубоко вздохнула. На самом деле, я не хочу возвращать Кирилла. Мне нужно, чтобы он сам этого захотел. И для этого мне придется всего-навсего вернуть саму себя.
* * *
Моя первая неделя в школе пролетела стремительней ласточки — и даже хорошо, что Кирилл пока был в отпуске: вряд ли я смогла бы спокойно адаптироваться к новым людям и обязанностям, постоянно натыкаясь на него в коридоре и замирая от бешеного сердцебиения. Моя первая в жизни рабочая пятидневка подходила к концу, и я, разбирая поистине грандиозные завалы в лаборантской химкабинета, даже успела привыкнуть к резковатым запахам препаратов и вечному шуму в коридорах. Кроме того, при перебирании баночек и колбочек, приклеивании надписей с формулой к истертым этикеткам, у меня было сколько угодно времени на размышления — а большего сейчас мне и не требовалось.
Так и сегодня, в пятницу, когда, отучившись, я прибежала в свою милую темную коморку, чтоб продолжить труды во благо нашего местного царя Авгия — химички Дарьи Павловны, сама не заметила, как снова углубилась в «переваривание» разговора с терапевтом. Вдруг за дверью послышались голоса — и это даже не были вечно любознательные шестиклассники, которые лезли в лаборантскую пачками, в надежде стащить какой-нибудь взрыв-порошок. Я тихонько подошла к выходу и посмотрела в большую замочную скважину, предоставляющую шикарный обзор той части коридора, которая меня интересовала.
В фокусе оказалась девочка из выпускного класса. Я видела ее и раньше — она уже два раза безуспешно пыталась пересдать контрольную по химии и оставалась писать ее здесь, в лаборантской, после уроков. Кажется, ее звали Наташей.
— Что происходит?
Она медленно подняла глаза на спрашивающую — хоть и не видно, но, по-моему, это была как раз директриса Татьяна Дмитриевна.