— Дура.
— Может, и дура, — пожала плечами Алиса. — Но не трусиха!
Городской пейзаж за окном сменился полями с жухлой, поседевшей от инея травой и легким туманом, который прижимался к мерзлой земле. Я откинула голову на спинку кресла — может быть, мне и не хотелось сегодня встречаться с Алисой, но поездка на машине с мягким «кошачьим» ходом прекрасно прочищала плохо соображающую голову. Я приоткрыла окно, в салон ворвался мокрый степной ветер.
И в эту секунду стала замечать нечто странное.
Тополя вдоль трасы стали пролетать значительно быстрее, чем ранее — они будто бежали за нами, все сильнее и сильнее разгоняясь, так, что я, в конце концов, перестала различать их в общем вихре окружающего мира, который проносился мимо с пугающей скоростью. Я перевела взгляд на Алису и… вот тут по-настоящему испугалась. Ее лицо приобрело желтовато-белый оттенок, а зрачки сузились до такой степени, что светло-карие глаза стали почти желтыми. Над верхней губой блестела испарина, ее немного трясло, дыхание стало частым, будто она задыхалась. Я перевела взгляд на спидометр. «160»… «170»… «180»…
— Алиса! — заорала я, даже не осмеливаясь схватить ее за локоть. — Тормози!!!
Машина превратилась в маленький реактивный самолет, скорость стала просто нереальной — было трудно даже дышать. Подруга, на полсекунды оторвав рассеянный, невидящий взгляд от дороги, наконец заметила ужас на моем лице. Мы едва не соскочили с трассы в кювет, так резко она снизила ход. Через несколько метров машина остановилась. Я немедленно выскочила из салона, хватая ртом воздух, и уселась прямо на траву около разгоряченного «Порша».
— Вика… — ее голос стал глухим, она присела рядом со мной на корточки. — Что с тобой?
— Не видно?! — я вскинула голову. — Ты ненормальная! Ты совершенно чокнутая, Алиса, и я больше не хочу с тобой общаться! Никогда!
В ее глазах, снова, как обычно, янтарных, вдруг вспыхнул такой жгучий, болезненный огонь, что внутри меня шевельнулось нечто похожее на сочувствие. Однако воспоминание о нашем полете по трассе тут же вытеснило его. Она упала на колени и, схватив мою руку, с жаром поцеловала.
— Прости, прости меня! Пожалуйста, прости! Я не хотела… я не думала…
Я выдернула руку из плена и брезгливо поморщилась.
— Я тебе не священник, чтоб мне руки лобызать! — Встала, отряхнула джинсы. — Все, хватит. Доигрались. Ты хотела меня убить?! Отвечай! Ты хотела, чтобы мы расшиблись в лепешку?!
— Н-нет, — она отчаянно замотала головой. — Пожалуйста, выслушай меня… Подожди…
Из ее глаз хлынули слезы, я исподлобья наблюдала за тем, как Алиса, еще полчаса назад такая самодовольная, вдруг сгорбилась и прижала руки к груди, будто стараясь стать меньше.