Трехдневный отдых в Новосокольниках немного привел нас в чувство. Как и говорил Крамер, он исполнил свое пожелание и устроил настоящую русскую баню. За несколько рейхсмарок он договорился с одной местной старухой, которая по-черному протопила крестьянскую баню. Несмотря на второй год войны на восточном фронте, я тогда впервые оказался в подобном заведении диких славян.
Вода в котле бурлила, что ключ, а камни были нагреты настолько сильно, что от красноватого оттенка казалось, они просвечивались насквозь. Свою униформу и нижнее белье Крамер бережно повесил под потолком бани. Я также последовал его примеру в надежде, что от такой адской температуры передохнут все вши, расплодившиеся там, словно жиды большевики. От одного черпака кипятку, вылитого на раскаленную каменку, все это русское сооружение из бревен наполнилось прожигающим насквозь паром. Я сидел на полке, а мое тело при такой температуре даже слегка замерзало от открывшихся защитных функций организма.
Крамер, надев на голову вязаную шерстяную шапку, а на руки рукавицы, хлестал моё тщедушное тело березовым веником. В первые минуты подобного самоистязания я орал, словно это были пытки в застенках гестапо. Питер, не жалея сил, лупил меня по всем частям тела, отчего оно стало красным, как у настоящего вареного омара. Я хотел было уже бежать на улицу, но капитан держал меня почти под угрозой и страхом расстрела. После десятиминутной экзекуции я не выдержал и вылетел из бани, упав в рыхлый снег. Рядом со мной упал Крамер, удивительно заразительно кряхтя от полученного им удовольствия.
— Это и есть, малыш, настоящая русская баня по-черному, — сказал он, обтираясь снегом.
— Мне теперь понятно, почему русских ни мороз не берет, ни наша пуля. После такой закалки даже мне уже ничего не страшно. Эти чертовы славяне знают толк в таких удовольствиях.
— Повторим!? — спросил капитан, глядя на меня.
— Повторим!
Мы вбежали в баню, и Крамер вновь поддал пару. Теперь я хлестал его веником, а капитан лежал на полке под самым потолком. От жары и пара было трудно дышать, будто попал в гестаповскую душегубку, но я старался держаться изо всех сил, выковывая в своем организме стойкость рыцарского духа великих нибелунгов.
В тот вечер мы несколько раз выскакивали на улицу и вновь возвращались. От чистоты тело не только скрипело, оно удивительно чесалось. К моему удивлению вши в моем нижнем белье так же стали красными, что омары и не подавали никаких признаков жизни. Моему удовольствию в тот день не было предела. Но меня еще ждал один сюрприз, приготовленный Крамером, как знатоком национальных русских особенностей.