перехитрил сам себя, доблестный Красс.
Проконсул ничего не ответил.
Утром следующего дня римская армия выступила в поход на Нарбон. Зная, что
вся Аквитания по-прежнему принадлежит готам, Красс вынужден был оставить в
Немаузе достаточно сильный гарнизон - четыре когорты под командованием
Сервилия. Прощаясь со старым ветераном, Красс еще раз напомнил ему, что
Немауз необходимо удержать во что бы то ни стало. Если готы подойдут к
городу, Сервилий должен был немедля слать гонцов в Арелат и к самому Крассу.
Падение Немауза отрезало бы поредевшую римскую армию от 'своей' Галлии и
могло привести к печальным последствиям. Епископ Домиций, присутствовавший
при этом, поклялся, что в случае необходимости рядом с легионерами на стены
встанут все граждане от мала до велика, но не позволят готам вновь отнять
только что доставшуюся Немаузу свободу.
Потеряв во время штурма убитыми и ранеными около тысячи воинов, а также
оставив здесь гарнизон, Красс имел теперь под своим командованием всего лишь
двадцать шесть тысяч солдат - от Вилимера по-прежнему не было никаких
известий, - и среди них всего лишь две тысячи всадников.
Хотя настроение в армии, гордой одержанной победой, было бодрым, ни
Кассий, ни сам Красс не разделяли восторга легионеров. Обоих тревожило
создавшееся положение. Куда исчез Вилимер? Где его семь тысяч воинов? На
этот вопрос не было ответа. Без остроготов армия римлян сравнялась по силам
с войсками Эвриха и при этом она должна была действовать на вражеской земле,
среди мощных крепостей, каждюу из которых пришлось бы брать штурмом.
Рассчитывать же на подкрепления из-за Родана не приходилось - Арелат и так
бросил на чашу весов все, что мог.
Легионы шли по Домициевой дороге. Впереди были стены и башни Нарбона, и
никто не знал решится ли Эврих дать под ними решающее сражение римлянам.
- Меня удивляет, дорогой Феликс, что ты все еще остаешься моим гостем.
Нет, не подумай, твое общество меня только радует, беседовать с тобой
истинное наслаждение. Увы, в наших краях, особенно после того, как всем
здесь стали заправлять бургунды, нечасто встретишь столь мудрого и сведущего
в богословии мужа... Однако, мне казалось, ты спешишь в Рим. Особенно после
того, как ваше посольство к Гундиоху увенчалось успехом, и вы узнали все,
что хотели. И, тем не менее, ты остаешься в Лугдуне. Что же заставляет тебя
предпочесть мое общество блеску столицы?
Феликс вздохнул, взял оливку с простого медного блюда, повертел ее в
пальцах и положил на место. Епископ Патий смотрел на него с искренним