Гриффин хмыкнул. Леди Геро, несомненно, обрадуется, если он от этого откажется. Одним перегонщиком джина меньше. Но в Сент-Джайлзе останутся сотни, если не тысячи. Хотя, может, она все-таки права, осуждая то, чем он занимается. Эта мысль породила и другие мысли о ней. Он представил себе складочку между ее тонких, изогнутых бровей, когда она пыталась наставить его на путь истинный. И то, как нежно-розовые губы разжались, когда она услышала его ответ. И как ресницы у нее сомкнулись, когда он поцеловал ее в шею.
Гриффин застонал и провел рукой по бедру к своему напрягшемуся члену. В своих мыслях он снова распустил ей корсет, обнажив ее перед своим взором. Он баловал себя чувственными воспоминаниями о маленькой мягкой груди с покрасневшими, налившимися сосками. Представил, как он осторожно их покусывает, и почти услышал ее стон. Представил то теплое, влажное, сладкое, что таилось у нее под юбками…
Внизу кто-то громко стучал во входную дверь.
О господи. Неужели никто не откроет? Слуг у него немного, но должен же кто-то открыть эту проклятую дверь!
А может, посетитель постучит-постучит да и уйдет?
Но стук продолжался.
– Черт. – Гриффин в сердцах плюнул. Это вполне мог прийти Ник Барнс с новостями.
Гриффин вылез из ванны, расплескав воду на ковер, набросил полотенце, потом натянул штаны и рубашку. Босиком сбежал вниз в прихожую и распахнул дверь.
– Что?
Он смотрел прямо в удивленные серые глаза леди Геро. Она оглядела его с головы до ног. Гриффин только сейчас понял, что стоит в прилипшей к груди рубашке и штанах, которые от напряжения в паху вот-вот лопнут.
Она охнула.
– Что вы здесь делаете?
– Слава богу! – вырвалось у нее. – Я услышала сегодня утром, что в Сент-Джайлзе сгорела винокурня. Сказали, что погиб один человек.
– Это был не я, – ответил он не слишком любезно.
– Теперь вижу. – Она кашлянула. – Мне можно войти?
Он окинул взглядом улицу. Кажется, никто их не видит. Он схватил ее за руку и втащил в дом.
Леди Геро споткнулась и слабо запротестовала:
– Что вы себе позволяете?
– Спасаю вашу репутацию, – пробурчал Гриффин. Он повернулся и прошел в библиотеку, не глядя, идет она за ним или нет. – А вот что вы себе позволяете, явившись в дом холостого джентльмена – одна – средь бела дня?
– Я хотела убедиться, что вы не пострадали. И мне нужно с вами поговорить.
Гриффин фыркнул. Эта чертова женщина, несомненно, хочет продолжить свою пламенную речь по поводу его винокурни. Он взял графин с бренди и плеснул немного в стакан. Затем повернулся к ней со стаканом в руке. Она, сдвинув брови, с явным неодобрением смотрела на беспорядочно разбросанные бумаги на письменном столе.