Касим давно не получал вестей из Москвы и с нетерпением ждал рассказа воеводы о том, как и чем живет сейчас великий князь, не думает ли снова воевать Казань. А Магмет-Аминь, как узнал, что Тугейка был в Крыму, у матери, сразу же уволок его к себе в комнату. Шахали почти ровесник Магметке, и ему, что в Москве делается и как в Крыму живут, узнать интересно.
Друзей напоили, накормили, переодели в лучшие одежды, и потекли беседы.
... — Значит, Менгли-Гирей шерть Ивану дал,—довольно заключает Касим.— Это бик якши. Теперь мы хана Ахмата за перчем>[2] схватим, к земле пригнем. Как сестра моя там живет? Ее Менгли не обижает?
— Мудрость Ази ты знаешь. Ее не обидит никто. Менгли во всем ее слушается.
— По ребятишкам не тоскует ли?
— Тоскует. Магмета велела здесь учить, а Абдыл-Латифа к себе переправить просила. Иван Васильевич обещал.
— Это тоже бик якши. Скажи великому князю, что пусть он Абдылку пока грамоте учит, а Магметку пусть у меня держит. Я его ханским делам буду учить, его, чуть подрастет — на Казанский престол посадим.
•— А твой Шахали? А Джанали?
— И до них когда-нибудь очередь дойдет. Мы теперь казанский трон недругам Москвы не отдадим. А вы куда едете и зачем? И почему ко мне пешком пришли?
— Посланы мы в Черемисские края, чтобы дружбу с горными людьми учинить. А в пути у нас лошадей украли,— и Рун рассказал хану про ночевку у костра.
Касим задумался о чем-то, потом сказал:
— Лошадей мы вам дадим, до Суры-реки проводим, а дружбы с черемисами вам не учинить. Нынче летом на ту землю налетели дети боярские, я думаю, без ведома великого князя, и дома там многие пожгли, людей поубивали, скот и добро поотнимали, чем черемис, чуваш и мордву сильно озлобили. Поэтому ты осторожен будь...
... — Ну, говори, Тугейка, говори,— торопил Тугу Магмет- Аминь,— как мать наша живет, что она мне передать велела, что послала?
— Был я у нее дважды. Она хоть и четвертая жена хана Менгли, но властью —первая. Хан ее любит, дорожит ею. Послала она тебе и Абдыл-Латифу грамоту и много подарков, но они у великого князя в Москве остались. Хан Менгли Москве шертную грамоту дал, теперь в Крым часто послы будут ходить, ты не ленись — чаще ей пиши письма, радуй ее. Она по вам обоим тоскует...
Как ни уговаривал Касим погостить у него до первого снега, друзья не согласились. Они были себе на уме: засидишься тут, станет вдруг известно о их побеге, что тогда? Да и на место прибыть скорее хочется: Туга по родным истосковался, Рун-—по жене и сыну.