— Утри, малыш, сопли! — рявкнул Батисто,— не то я надеру тебе уши. И скорее пошли сюда девчонку. Не то я разнесу ваше гнездо по камню. Иди!
— Я уйду. И пошлю сюда аргузиев, а они вышвырнут тебя отсюда вон. Не будь я Якобо ди Негро.
— Вот оно как? — сказал сам себе Батисто, когда Якобо вышел.— Выходит, это сынок консула. А я думал...
Христофоро ди Негро возвратился в цитадель лишь на рассвете. Усталый, он, едва успев раздеться, упал в постель и уснул. Утром его не будили. Гондольфо и Якобо тихо занимались математикой, Геба готовила еду. Эминэ подметала двор. Консул спал неспокойно, метался, порой выкрикивал непонятные слова. Наконец, проснулся, сел на край постели и увидел Батисто. Тот уже не спал — он ждал, когда консул проснется.
— Доброе утро, Христофоро! Я снова у тебя в гостях! — трактирщик еще не вполне протрезвел и говорил громко.
— Рад тебя видеть. Как поживает наш достославный капитан?
— Ты, наверное, понял — в прошлый раз он посылал меня, чтобы тебя я как следует прощупал. Ты ему нужен не ради сотни ополченцев.
— Для чего же?
— Он хочет сделать тебя консулом Кафы!
— Хитрит, как всегда. Для чего же ему свергать ди Кабелу?
— Ты пойми, Христо, капитан прекрасно знает, что метрополия никогда не утвердит его консулом — переверни он Кафу хоть трижды вверх тормашками. А ты самая подходящая фигура.
— Какая же ему корысть?
— Он будет при тебе главным масарием. Должность, сам знаешь, какая. Деньги можно грести ковшом. Он высосет из кафинской колонии все соки, будь уверен. И тебе перепадет немало, и к моим подошвам прилипнет кое-что...
Якобо и Гондольфо занимались на втором этаже замка. Крышка люка, как всегда, была не прикрыта, и весь разговор консула и Батисто был слышен. Туговатый на ухо нотариус подвинул стул к люку и с любопытством слушал разговор консула. Когда Батисто заговорил о деньгах, разговор перешел на шепот, и от люка пришлось отойти. Через полчаса снова зарокотал бас трактирщика:
— Стало быть, об этом договорились твердо. Теперь я хочу тебе сказать еще кое-что. Тут мы вчера за кружкой вина болтали с твоим нотариусом. И он сказал мне, что твой сынок задумал жениться.
— Кто, Якобо? Он еще совсем мальчишка.
— Он такой же упрямый, как и ты. И он женится на этой телке. Как ее зовут? Кажется, Эминэ. Кто она? Татарка, гречанка или турчанка?
— Я купил ее за сто золотых в Солхате.
— Вот-вот. Рабыня — подходящая жена для сына благороднейшего ди Негро. Если это дойдет до святых отцов... Они не пощадят вас обоих.