Через десяток дней пришли последние новости с Апорина, происходящие там ужасало, падение большинства баз, уничтожение в один день более миллиона солдат империи, бомбардировка целого континента. Барон невольно дернулся, узнав эти новости. В тот же вечер он снова посетил священника, и в следующую ночь, и так продолжалось изо дня в день, когда барон был в имении. Мудрые речи этого русса не шли в сравнение со многим мудрецами, которых он оставлял далеко позади. Священнику было даже разрешено выходить и гулять по ночному парку сначала под присмотром верного Зота, который очень быстро проснулся уважением к своему подопечному. Особенно после того как слуга сильно занемог и Отец Анатолий самолично выходил его проводя дни и ночи напролёт ухаживая и молясь перед постелью верного хозяйского слуги. За это барон разрешил священнику гулять по ночам по парку и даже иногда отпускали в город. Сам барон зачастую составлял ему компанию, долго беседуя.
Той ночью в подвале, как и всегда, грело множество лучин и свечей. Различные тлеющие благовония придавали месту менее мрачный вид. Барон сел на одно из кресел, они давно сменили старые табуреты. Отец Анатолий разжигал последние свечи.
— Я вижу радость на твоём лице сын мой, приезд дитя пусть и возмужавшего всегда праздник для отца.
Барон склонил голову в утвердительном жесте.
— Погляди сын мой — продолжил Отец Анатолий, засовывая руку под рясу — чем одарил меня один добрый человек.
Барон, пребывая в раздумьях оживился. Священник извлёк из-за пазухи квадратный предмет, обмотанный в пыльную тряпицу. Развернув его, он поставил на импровизированный алтарь, над которым на каменной стене был прибит самодельный крестик. Увидев предмет барон остолбенел. Это небольшая и явно измученная временем дощечка, на которой была изображена женщина в красно-синей одежде с платком на голове, держащая на руках младенца в белой рубахе с распростёртыми руками. Арован не мог поверить глазам, со святыни руссов на него смотрел Безгрешный Дитя. Вокруг них было выбито золотыми буквами несколько надписей. Отец Анатолий стоял на коленях напротив иконы и, освещая себя крестным знамением читал молитву. Барон не понял, сколько времени длилось всё это, очнулся он, от голоса русса.
— Это икона Леушинской Божией Матери, она чудотворна.
Мелодичные слова священника, разбудили барона, он осознал, что уже долго стоит на коленях рядом с отцом Анатолием, глядя на икону. Пальцы его правой руки были сложены в троеперстие и повторили русский крест на груди.
— Что со мной отче? — испуганно спросил старый барон.