— Действительно, кого?! — воскликнул Дима и покосился в зеркало старого покосившегося шифоньера. — Знаешь, Катюха, если опять облом, то я в Рыбинск в этом году не поеду…
— Как же так? — растерялась Катя. — Ты же обещал родителям… Твоя мама писала, что она соскучилась…
Дима помрачнел.
— Я тоже… Но только, сама подумай… Что я там скажу? Все ведь думают, что меня тут с распростертыми объятиями ждали. Как же! Сам Поляков приехал! Его сразу, без конкурса, везде с руками оторвут! Одну неудачу можно объяснить случайностью… А вторую? Нет уж! Или на коне, или…
— Или на щите, или со щитом… — робко поправила его Катя.
И в награду получила убийственно презрительный взгляд.
— Ты пиво принесла? Я тут от жажды умираю, а она только языком трещать умеет. Или я не заслужил, не заработал?
Катя поспешно достала из пакета пиво, радуясь, что приглянулась азербайджанцу и он дал ей холодненького, потому что Дима тронул банку ладонью и хотел уже продолжить свою тираду, но, найдя вожделенное пивко холодным, сменил гнев на милость.
— Все-таки люблю я тебя, Катюха… Вот сам не знаю за что, а люблю…
И Катино сердечко екнуло от счастья. Димочка не так щедр на слова и признания, как ей хотелось бы…
— И я тебя… — шепнула она, обвивая руками его шею. — Сильно-сильно… крепко-крепко… на всю жизнь…
— Осторожнее, дурашка, — размягченно бормотнул Дима. — Пиво разольешь… Ну-ну… хватит… Одной любовью сыт не будешь…
Катя видела, что Дима волнуется. Просто он тщательно старался это скрыть, но ее не проведешь.
Любящий взгляд сразу различит суетливое подергивание рук, излишне тщательно зачесанные волосы, едва уловимые нотки беспокойства в голосе…
Целый вечер накануне прослушивания он пел ей весь свой репертуар, поминутно спрашивая:
— Ну как? Это пойдет? Или лучше все-таки это?
Когда прежде Димочку интересовало ее мнение? Да никогда!
И Катя поняла, что просто обязана быть рядом с ним в такой ответственный момент. Ведь если с молодежным театром не получится, то еще один год пропадет впустую… И у него, и у нее…
Грешно так думать… упаси Боже… она вовсе не приносит себя в жертву своей неземной любви! Только когда Димка наконец определится, станет студентом или начнет работать в театре, тогда и Кате можно будет уйти с опостылевшего оптового рынка и тоже попробовать поступить еще разок. Пусть не сейчас, пусть через год…
Она быстро все вспомнит и наверстает упущенное. Ей ведь легче, чем ему. Для того чтобы вызубрить правописание гласных в корне и четыре сна Веры Павловны, большого ума не надо. А вот играть перед серьезной придирчивой комиссией она больше не сможет никогда.