По всему было видно, что этим ключом отпиралась дверь, из которой, как я видел, вышел граф, и потому, не нуждаясь в ломе, я спрятал его за столбом и взял только факел. Подойдя к двери, находящейся под сводами, и спустившись к ней по трем ступеням, я примерил ключ к замку — он подошел; при втором повороте замок отперся, и я хотел закрыть за собой дверь, как вдруг подумал, что какой-нибудь случай может помешать мне снова открыть ее ключом, когда я буду возвращаться. Я сходил за ломом, спрятал его в самом далеком уголке между четвертой и пятой ступенями, потом запер за собой дверь; тогда, очутившись в темноте, зажег факел, и подземелье осветилось.
Я увидел коридор, имевший не более пяти или шести футов в ширину: стены и свод были каменными; лестница в двадцать ступеней вилась передо мной, — спустившись по ней, я продолжал идти по наклонному коридору, все более углублявшемуся в землю, и, наконец, увидел в нескольких шагах впереди еще одну дверь, подойдя к которой я приложил ухо к дубовым доскам и послушал, но за ней было тихо. Тогда я попробовал открыть ключом: ключ подошел, и дверь открылась, как и первая. Я вошел, не запирая ее за собой, и очутился в подземелье, где прежде погребали настоятелей аббатства: простых монахов хоронили на кладбище.
Там я постоял минуту. Видно по всему, что я приближался к цели своего путешествия. Я твердо решил исполнить свое намерение; однако, — продолжал Альфред, — ты легко поймешь, что подземелье произвело на меня огромное впечатление. Я положил руку на лоб, покрытый потом, и остановился, чтобы прийти в себя. Что найду я? Несомненно, какой-нибудь надгробный камень, положенный не более трех дней назад… Вдруг я вздрогнул. Мне послышался стон.
Этот звук пробудил всю мою храбрость, и я быстро пошел вперед. Но откуда донесся этот стон? Осматриваясь вокруг, я снова его услышал и бросился в ту сторону, откуда шел звук, рассматривая каждую нишу, но ничего не видя, кроме надгробных камней с именами почивших под ними. Наконец, придя к самому отдаленному, я заметил в углу за решеткой женщину, сидевшую со сложенными руками, закрытыми глазами и спутанными волосами, падающими на лицо. Подле нее на камне лежало письмо, погасшая лампа и пустой стакан.
Может быть, я опоздал, и она умерла? Я бросился к решетке — она была заперта, примерил ключ — он не подошел.
Услышав шум, женщина открыла свои дикие глаза, судорожно откинула волосы, закрывшие ее лицо, и вдруг поднялась, как тень. Я вскрикнул и произнес имя Полины. Тогда женщина бросилась к решетке и упала на колени.