Пользуясь тем, что собравшиеся увлекаются разговором про курс рубля и грядущий экономический коллапс, я сваливаю курить в соседний зал.
Это очень странные ощущения. Когда всё вместе – обида, раздражение и стыд за самого себя. Как тогда, давно еще, в начальной школе, когда кто-то из одноклассников на физкультурной линейке подскочил сзади и стащил с меня спортивные трусы. И весь класс заржал. Все девчонки и мальчишки, знавшие друг друга с детского сада, дружно высмеивали «белую ворону», которая пришла к ним во втором классе. Человека из другого района, из другой, параллельной вселенной. Так ему и надо, неуклюжему придурку, который не обсуждает вместе со всеми, как тырить у родителей деньги, пока они бухают, и не знает, как из туалетной бумаги и трех «бычков» скрутить сигарету.
И вот опять я не знаю. Не знаю, как там с тарифами ЖКХ и что сказать о курсе рубля. У меня нет неприватизированной квартиры, а была бы, вряд ли бы меня заботил вопрос о ее приватизации. Я не могу сказать ничего определенного, так как совершенно не понимаю обсуждаемых тем. Единственное, с чем я мог бы выступить, так это с оценкой «девяностых», которые, может быть, для них были «лихими», а для меня состояли из рейвов, первого клубного движения и экспериментов с расширением сознания. Но такие темы, как сказала бы моя бывшая, чреваты тем, что можно исполнить.
Вот ведь как странно. Мои книги и передачи находят интересными сотни тысяч людей, я не самый тухлый собеседник и, как говорят, наделен некоторым чувством юмора. Я довольно легко ориентируюсь в паре десятков злободневных тем и быстро нахожу язык в любой компании. А здесь я чувствую себя сидящим за просмотром вечерних новостей в доме престарелых. И самое грустное, что большинство присутствующих престарелых – мои гребаные ровесники.
Ровесники, сука, с которыми я не могу поддержать разговор, потому что единственная тема, которая меня в данный момент волнует, звучит так:
«Люди, прошло уже двадцать лет с того дня, как мы окончили школу. Менялись режимы, президенты, мода, музыкальные стили, форматы. Выходили сумасшедшие фильмы и книги. Наконец, произошла, мать ее, интернет-революция. Где же вы были, пока все это происходило? ВЫШЛИ ИЗ КОМНАТЫ?»
Как же так вышло, зайки мои, что кто-то ловко перевел рельсы и отправил наши поезда по разным путям? Как раз лет двадцать назад. Одинаковые советские дети, которые одинаково не любили совок, слушали одно и то же «Кино», ходили в один и тот же первый «Макдоналдс», потом радостно приветствовали 1991-й, потому что к тому моменту нам всем это уже одинаково осточертело. И все мы одинаково мечтали о том, что то, куда мы все сейчас идем, будет совершенно другим. Но оказалось, что как раз это «одинаковое другое» мы представляли слишком по-разному.