Нежно-шутливая речь Алексея Леонидовича кончилась. Он ждал. Зоица молчала, все тяжелее и тяжелее опираясь на его руку.
– Я бы рада… – шепнула она наконец.
– Тогда в чем же дело?
Он сжал ее ручки и заглянул в лицо… Оно было грустно: губы плотно сжаты, тонкие брови нахмурены.
– Мне не позволят, – сказала она, отворачиваясь, чтобы уклониться от его испытующего взгляда.
– Кто не позволит? – изумился Алексей Леонидович. – Ваш отец?
Зоица отрицательно качнула головой.
– О нет… он вас любит…
– В таком случае…
Зоица прервала его.
– Нет, дорогой мой, милый, то, что вы хотите, немыслимо, невозможно… Я не принадлежу себе. Не своя. Забудьте наш нынешний разговор, его не надо было начинать, а я не имела права вас слушать. Я не своя.
– Вы любите кого-нибудь? – растерянно спросил Алексей Леонидович.
Зоица ласково взглянула на него.
– Если бы я могла любить, то никакого не любила бы, кроме вас…
– Уже обещали другому руку свою и не можете нарушить слово?
– О нет.
Они прошли несколько шагов. Дебрянский был очень огорчен и смущен.
– Я хотел бы, Зоица, все-таки знать причину вашего отказа, – сдержанно сказал он.
Она пожала плечами.
– Зачем вам. Вы не поймете.
Он вспыхнул. Глаза его засверкали.
– Тогда я сам знаю, в чем дело, чье здесь влияние. Это ваша Лала, ненавистная, грязная Лала.
– Алексей! Ради бога! – воскликнула Зоица, делаясь белее полотна, между тем как глаза ее расширились и обессмыслились от внезапно нахлынувшего страха. Но он не слушал.
– Да, я чувствую здесь ее вражду. За что? Что я ей сделал? Вы любите меня – я это вижу. Между тем, гоните меня – в угоду этой…
Она пыталась закрыть ему рот своей маленькой ручкой, но он освободился.
– Откуда у нее такая власть над вами? Какие между вами отношения, что вы подчинились ей?.. Что ей надо жертвовать всем – даже счастьем всей жизни?
– Молчите же, молчите, безумный вы, – бормотала она, ломая руки и боязливо оглядываясь, – если она узнает…
– Пускай знает. Я буду очень рад… Но… – он опомнился и пристально взглянул на Зоицу, – откуда же она может узнать? Ее здесь нет, она осталась дома.
– Ах, почем я знаю! – отчаянно воскликнула Зоица и тотчас же спохватилась; взгляд ее – трусливый и подозрительный: дескать, не догадался ли ты, что я, врасплох, проговорилась лишним словом? – взбесил Дебрянского.
– Успокойтесь! Я решительно не понял, что вы желали сказать мне этою новою загадкою, – резко упрекнул он. – Тайны ваши остаются при вас.
Зоица ахнула от стыда и закрыла лицо руками.
– Но, – продолжал Дебрянский, – я думаю, что я вправе знать, по крайней мере, из-за чего именно вы разбиваете мое счастье? Я не желаю жертвовать собою прихоти какого-то неизвестного идола. Я требую – простите, даже не прошу, но требую – чтобы вы объяснили мне, наконец, кто такая она – ваша противная…