Она развязала мешок, принялась быстро перекладывать грибы. Берестяная набирка была у Нюрки чуть не с ведро, и короб вдвое побольше настиного. За глаза Нюрку звали Хап-бабой. Она была чуть не самой молодой в деревне, всего год как вышла на пенсию, и единственная держала справное хозяйство. Остальные по старости и одиночеству уже не могли исполнять всех работ.
- Комарья-то сколько, ворчала Нюрка, на секунду распрямляясь и отмахиваясь рукой. - Когда они только пропадут, ироды? Сентябрь уже.
- А вот будет январь, так и пропадут, - подзудила Настя.
- Ну тебя, - обиделась Нюрка. - Как ты их только терпишь? Так и вьются над тобой.
- Пусть вьются. Они меня не кусают. Покружат и улетят.
- Ври-и-и!.. - протянула Нюрка. - Вон на лбу сидит, как нажрался.
Настя провела ладонью по лицу, с легким удивлением глянула на окровенившиеся пальцы.
- Значит, ему надо, - сказала она.
- Коли надо, зачем раздавила-то?
- А чтобы не хапал больше, чем унесть может.
Нюрка поняла насмешку, сердито засопела, отбросила в сторону последний гриб - смявшийся старый подберезовик с мокреющей губкой, по которой уже ползали желтые черви, затянула мешок и поднялась.
- Гляди, Наська, - пробасила она, - доегозишься. Семьдесят лет бабе, а дурная, ровно девчонка.
- За мою дурь с меня и спросится, - ответила Настя и тоже поднялась.
Добрать опустевшую набирку было делом нескольких минут, и Настя двинулась к тропе. Уже при самом выходе ей снова повстречалась Хап-баба.
- Наська! - крикнула она издали. - Я там комара пришибла! На тропе лежит, бедненький, смотри не задави!
Вот шалая баба! - Настя в сердцах плюнула и пошла в сторону деревни. И лишь через несколько шагов поймала себя на том, что зорче обычного смотрит под ноги, словно и впрямь может среди стоптанного мха углядеть прибитого Нюркой комара.
На болотную ягоду год случился удачным, и хотя целыми толпами бежали с поезда городские, Насте они не были помехой. Пришлых поджимал обратный поезд: не поспеешь на "шанхай" - куда деваться с ягодой? Городские паслись по закраинам, лишь длинноногие мужики успевали дошагать к островам в середине мха, но времени им оставалось совсем немного, и, стоптав ягоду, мужики убегали пустые.
Настя же, натянув поверх сапог сшитые из пластиковых мешков чулки, захаживала в такие места, где другие старухи опасались появляться. Парни в высоченных болотниках, конечно, портили ягоду и там, но все стоптать не могли, так что меньше чем по ведру Настя со мха не притаскивала. Нюрка тоже не боялась мокрющих мест, и иногда Настя замечала посаженный на верхушку усохшей сосенки ком мха, а где-нибудь неподалеку и согнутую спину товарки. Подходить друг к другу на мху, выхватывать из-под рук ягоду было не принято, и Настя сворачивала в сторону.