Я слышу, как Стью шлепает вниз по черной лестнице. Я быстро чешу Мозеса за ушами и сгребаю его в охапку, намереваясь безопасно переместить на пол. Но он извивается, и я теряю равновесие. Он прыгает. Мой табурет наклоняется, и я растягиваюсь у тапочек Стью в позе швейцарского армейского ножа: руки и ноги торчат в стороны под самыми разными углами.
– Доброе утро, – умудряюсь я выговорить, глядя снизу вверх и распутывая конечности.
– Впечатляет, – отвечает Стью, присаживаясь на свое место. – Даже по твоим меркам.
– Стью… Джози, – спешит мне на помощь тетя Пэт.
– Этот кот теперь и на пушечный выстрел ко мне не подойдет. – Я встаю на ноги и поправляю хвостик.
– Да я сам теперь побаиваюсь. – Стью таращится на меня в притворном ужасе.
Через пару минут мы снова на своих местах. Стью отвечает на вопросы, пережевывая и глотая хлопья. Мне это безразлично, я говорю на языке Жующего Стью.
– То есть ужин был так себе, – резюмирую я его рассказ. – А бал норм. А после бала что?
– Она пчмта взбслась.
Она почему-то взбесилась.
– Почему?
Он глотает, и я беру его за руку, чтобы он пока не зачерпывал. Да, я говорю на языке Жующего Стью, но сейчас мне бы хотелось услышать внятную речь.
Он отодвигает миску и смотрит прямо мне в глаза:
– Она сказала, что любит меня.
– А ты ей не ответил! – почти выкрикиваю я радостно, перебивая Стью.
– Ну да. Ага. Я не ответил.
– Я так и знала, – бормочу я себе под нос.
– Она убежала, и я побежал за ней, а раз мы покинули территорию, то уже не могли зайти обратно, и я повез ее домой, и она всю дорогу лила мне в уши свою желчь, перечисляла мои недостатки и, в числе прочего, сказала, что я не умею слушать, что мне наплевать на ее чувства, что я ее не люблю… Не слушала, когда я говорил, как она мне нравится, – он вздыхает. – Сказала, что я испортил лучший вечер в ее жизни.
– А ты что?
Он картинно пожимает плечами и неохотно признается:
– Я попросил у нее прощения и сказал, что, надеюсь, следующий бал пройдет для нее лучше.
– Ох, блин.
– Да, ей тоже не очень понравился мой ответ. Она заплакала.
Стью терпеть не может, когда девочки плачут. Он говорит, что ни один парень не знает, как себя вести в таких случаях, и что он всегда боится, что в итоге даст ей ключи от своей машины и пожертвует почку, лишь бы она не плакала. Говорит, что от такого общения предпочел бы воздержаться.
Я, естественно, спрашиваю его про машину и почки, и он отвечает:
– Пока что я остался законным обладателем всех трех.
– Трех? – спрашиваю я, а Стью придвигает хлопья поближе. – То есть ты предполагаешь, что третьей редкой почки у тебя нет.