— Постой, какие игры?! Это совсем не забава.
— Да брось! Ты просто наслаждался, когда поднялась вся эта кутерьма. А мне вот смешно только сейчас.
— Ты не понимаешь. Я же занимаюсь серьезнейшим делом!
— Ну конечно. Воровать бриллианты и поднимать по тревоге охранников — это «серьезнейшее дело»!
Реакция Грегори на сарказм, который позволила себе Айлин, оказалась неожиданной. Взгляд его стал колючим, лицо помрачнело и вытянулось. Все своим видом он выражал твердую решимость отстаивать собственную правоту. Он готов был пойти на самый отчаянный шаг, но только не уступить.
— Если бы у мистера Фокса в голове было чуть больше мозгов и он сразу бы признал мою правоту, мне не пришлось бы лететь в Японию, чтобы довести до ума свою систему. Не пришлось бы оставлять Сирила. Хорошо еще, что мне удалось отвоевать свои родительские права…
Перед Айлин вдруг предстал совсем иной человек: в жизни этого уверенного в себе и спокойного мужчины, оказывается, хватало трудностей и неприятностей.
— Могу я помочь тебе чем-нибудь?
Желание сделать для Грегори хоть какую-то малость было совершенно искренним.
Уловив в его взгляде и необузданную силу, и незащищенность, она подумала, что, наверное, никогда не сможет понять Грегори. Да и способен ли один человек до конца познать другого?
— Я уже говорил тебе, — процедил Грегори сквозь зубы, — мне нужна жена.
Айлин ощутила болезненный укол в сердце. На этот раз она восприняла слова Грегори с пониманием, ощутив снедающее его одиночество. Ей вдруг захотелось разделить с ним невзгоды, взять хотя бы часть их на себя.
Айлин стоило большого усилия оторвать от него взгляд. Ее переполняло острое сострадание к идущему рядом человеку с малышкой на руках, который любил своего сына так же, как она — свою дочь.
Теперь ей стало ясно, почему ему необходима жена. Это же элементарно, как дважды два. Все дело в родительских правах на собственного ребенка. Бывшая жена Грегори может в любой момент подать апелляцию, и тогда отцу и сыну грозит разлука, а как Грегори любит Сирила, ей стало понятно в первый же день знакомства.
Она всем сердцем сочувствовала Грегори Акерсу. Но стать его женой? Нет, нельзя выходить замуж за человека только потому, что он преследует свои, пусть даже благородные, цели. Она не сможет переступить через себя. Фундамент брака не скрепить ни сочувствием, ни физическим влечением. Хочется быть любимой, единственной, самой желанной женщиной на свете для единственного мужчины.
Айлин готова была расплакаться. Как жесток мир! Ее неудержимо влечет к человеку, который хочет жениться на ней только потому, что ему нужно отвоевать сына у бывшей жены. А что же мать Сирила? Может быть, Грегори увез ребенка незаконно, забрал к себе только потому, что ему так было удобно? Может быть, несчастная женщина сходит с ума от тоски по сыну… Она, Айлин, знает об этой драме только со слов Грегори, и не ей судить, кто прав, а кто виноват.