— Чуму заподозрили вы? — спросил Бринк, в упор глядя на закрытое простыней тело. Как жаль, что с собой у него сейчас нет А-17, хотя Чайлдесс и позвонил в Портон-Даун, чтобы препарат привезли сюда. Но машина, по всей видимости, еще не прибыла.
— Да, сэр. В свое время я долго работала в Индии, так что такие вещи легко могу узнать с первого взгляда, — старая сестра пристально посмотрела на Бринка. — Вы, как я понимаю, американец.
— Да.
— Но вы из министерства… — начала было она.
— Да, я из министерства, — подтвердил он. Сестра снова одарила его взглядом, в котором читался вопрос: как может американец раздавать указания от имени министерства здравоохранения.
— Вы врач, сэр? У вас есть соответствующий опыт? — она посмотрела на его одежду. Рубашка на нем была забрызгана кровью Нолза. Брюки, лишившись ремня, сползли на бедра и держались на честном слове, что, безусловно, не внушало доверия к его умениям врачевателя.
В общем, Бринк даже не знал, как ответить на ее вопрос. Боже, сколько вокруг секретов!
— У него может быть все что угодно, — произнес он, наконец, вновь глядя на пожилого француза, понимая, однако, что пожилая сестра права.
— Остальные были цвета мариямуны, сэр. Я провела в Индии долгие годы, и знаю, что бывает в таких случаях.
— Мариямуны?
— Так у них называют черную смерть, сэр. И я насмотрелась ее, уж поверьте мне. Болезнь сидит в легких. Видите мокроту?
Бринк уже успел разглядеть на фоне бледного лица едва заметную линию, которая пролегла от его посиневших губ к белой простыне, где она приобретала бледно-розовый оттенок. А в уголке рта виднелась светлая пена.
— Ему что-нибудь дали? — спросил Бринк.
— Сульфу, сэр, хотя, по-моему, от нее уже никакого толка.
— Бубонов, как я понял, на нем нет.
— Я внимательно осмотрела его, сэр. Подмышки, шею, пах, тело.
— А почему он без маски?
Морщинистая медсестра сморщилась еще больше.
— Я хотела надеть на него маску, но доктор Тадвелл сказал, что в этом нет необходимости. Я работала в Индии и потому знаю, я права.
— Срочно найдите для него маску, после чего оставьте нас ненадолго.
— Хорошо, сэр. Разумеется.
Сестра принесла маску, продолжая буравить Бринка пронзительным взглядом, но он захлопнул дверь прямо у нее перед носом.
Надев маску себе на лицо, он склонился над больным французом.
— Monsieur, réveilez vous, monsieur,[2] — обратился Бринк к нему из-за лоскутка ткани.
Больной даже не пошевелился.
— Monsieur, vous prie, où donc avez vous trouvés les malades?[3]
Увы, француз так и не сказал ему, где он нашел этих больных, он вообще ничего не сказал. За себя говорили разве что симптомы — а говорили они то, что этот человек смертельно болен. Дыхание мужчины было частым и поверхностным, лицо горело, ноздри и губы приобрели синюшный оттенок. Бринк предельно осторожно, стараясь не прикасаться к мокроте, которой та была испачкана, скатал влажную простыню. Как и утверждала сестра, на груди больного бубонов не оказалось.