Наконец вы подошли к краю сада, туда, где кипарисовая аллея заканчивалась характерной террасой с башенкой. Вы поднялись и полюбовались открывшимся с нее видом.
— Что с тобой сегодня? — спросила Сельваджа. — Я тебя не узнаю. Тебя что-то беспокоит?
Тебя что-то беспокоило? О да, беспокоило, хотел было ты сказать с кривой миной. Тебя решительно что-то беспокоило. Тебя все беспокоило. А более всего ее существование и то, что она стояла там с тобой, — вот это тебя беспокоило просто до чертиков!
— Ничто не может вывести меня из себя. Считай, что я самурай, — сказал ты язвительно, как никогда.
— Но что-то все-таки происходит, — продолжала двуличная актриса. — Я тебя никогда не видела в таком состоянии.
— Теперь увидела. Ты довольна?
— Нет, совсем не довольна и хотела бы знать, что не так, — сказала она, но не глядя на тебя, а с интересом рассматривая панораму. — Ну, так что же? Ты можешь мне объяснить?
Что за упрямая лицемерка, а?
— Хорошо, изволь, — сказал ты, закипая. — Пусть будет так, как ты хочешь.
— Я слушаю тебя, — сказала она спокойно.
— Так вот, — начал ты, стараясь унять волнение, — ты зовешь меня только тогда, когда тебе от меня что-то нужно. Но я не шут. Не твой слуга, и не паж, и не камердинер.
Ты говорил с вызовом, отрезая каждое слово как ножом. Сидевший где-то в глубине тебя подлинный сарказм с веронским акцентом вдруг вырвался наружу, и Сельваджа сначала искренне удивилась, но потом на ее лице отразился настоящий гнев. Она отступила, окатила тебя трехмерным презрением, резко развернулась и быстро пошла к выходу. В этот момент уже знакомая личность Джеппетто взяла в тебе верх, и ты побежал за ней, не в силах расстаться раз и навсегда.
— Эй, подожди! — Ты нагнал ее и попытался остановить, схватив за руку.
Она обернулась в очевидном раздражении. Или же это опять была игра, но ты не мог знать наверняка.
— Зачем весь этот спектакль? — спросил ты, продолжая держать ее за предплечье.
Если в твоей жизни должна была возникнуть ситуация, в которой пришлось бы чувствовать себя круглым дураком, то это был тот самый случай. Сначала ты вооружался сарказмом, а потом, как только она пыталась уйти, как щенок бежал следом. Сельваджа выразительно посмотрела на тебя, не произнеся ни слова. Потом вырвалась и отсупила на шаг.
— Ты прав. Больше я тебя не позову. У меня своя жизнь, у тебя — своя, — с силой сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Нет! — взмолился ты. — Подожди!
Ты встал у нее на пути и схватил за плечи. Ты был жалок, черт тебя побери.
— Я не хотел тебя обидеть, — заскулил ты. — Просто мне было обидно. От тебя столько дней не было ни слуху ни духу. И это после Мальчезине. — Ты отвел взгляд. — И тогда, ну, словом, я подумал, что ты…