, чтобы придать британскую пристойность спекуляциям на предметах первой необходимости, нехватка которых была все ощутимее. В последние месяцы Перес и его подручные обратились к лекарствам и автопокрышкам, цены на последние взлетели фантастически, особенно после того, как Япония захватила голландские колонии на островах Индонезии.
Три-четыре тысячи песо, которые могла стоить лошадь, абсолютно ничего для Переса не значили. Зато Мерседес в любой момент могла потерять репутацию порядочной женщины и попасть в «черный список», составленный самой жизнью, который так страшит женщин. В него попадают те, за кем идет слава «легкой женщины», а славу эту нелегко «отмыть». Попасть же в такой список «легких» весьма просто: достаточно лишь довериться кому-либо и стать героиней сплетни, подобной той, которую услышала Ольга. Моя дружба с Мерседес началась с разговора об изменах. Это произошло почти два месяца назад, когда однажды ночью в поместье Эль Пинар я привел ей старинную поговорку о женской неверности: «Обладание мужчины обжигает кожу женщины, как тавро», — «Как звучит эта поговорка, сеньор К.?» — спросила меня Мерседес, после того как круг беседовавших распался. Я повторил, ничего не подозревая. О чем думала она тогда? Может быть, в ее уме уже зрел план измены, которую она намеревалась оправдать легковесным предлогом: муж-скряга. Кто же из моих знакомых мог стать этим счастливчиком? Я напрасно ломал голову, разгадывая, как в хорошем детективе, эту загадку. Кто же это? Кастаньеда? Мьюир? Мануэль? Бетета? Доктор Фаусто? Все были вполне достойными кандидатами, и все будили во мне невольную ревность.
Я вышел из отеля после рождественского ужина слегка опьяневшим. Мне казалось, что я попал в мир теней; я помнил его еще с детства, когда, усевшись у волшебного фонаря, мы разглядывали на занавеске забавные силуэты. Окружавшие меня предметы походили на рисунок углем, по которому прошлась рука времени, стерев резкие штрихи…
Машины неслись с бешеной скоростью, как всегда бывает в праздники: за рулем сидели пьяные водители. Сады, прилегающие к домам, то и дело освещались разноцветным фейерверком, через полуоткрытые окна слышались звуки оркестра; «счастливчики» собирались танцевать до рассвета. И вдруг в таинство ночи вплелись совершенно новые звуки: то пели бродячие музыканты, которых нанимали здесь же, на улице. Они то ставили пластинки на диск старого граммофона, который таскали за собой, то с превеликим удовольствием сами исполняли одну из популярных сентиментальных песенок.
Обратный путь как будто не имел конца. Однако я все же не забывал быть внимательным, особенно при переходе улиц. Раздумывая над тем, что может принести мне новый год, я осознал, что постарел лет на двадцать, почувствовал себя уставшим и одиноким: трагедия моей родины и моя собственная вдруг явились мне во всей своей обнаженности. Не оставалось иного утешения, как вернуться в мир военных сводок, неуловимый и неустойчивый, о котором я уже забыл. Этот мир был похож на одну из нескончаемых сказок, которую рассказывают медленно и неторопливо, хотя все с нетерпением ждут окончания повествования.