Ричарди вздохнул и позвал Майоне. Пора знакомиться с человеком, который пел в углу и чья кровь потоком хлестала из шеи.
Секретарь Вецци явно пребывал в смятении и горе. Этот человек — его звали Стефано Басси — не мог даже подумать о том, как будет жить без своего маэстро.
— Вы не представляете себе, комиссар, не можете представить, чем маэстро был для меня. Я не могу поверить, что все это произошло на самом деле и так ужасно.
Его голос дрожал, он говорил бессвязно, ломая руки. Аккуратный, внешность приятная, худощав, изысканно одет. Басси всегда был образцом энергичного и деятельного человека. Но сейчас, лишившись того, кто служил ему ориентиром, он не знал, с чего начать.
Поправив на носу очки в золотой оправе, он заговорил снова:
— Я не разлучался с ним ни на минуту, но у него была проклятая привычка гримироваться и одеваться в одиночестве. Навязчивая идея, что-то вроде боязни сглаза. Он всегда говорил: «Моя фамилия Вецци — от слова «привычка», вот я и верен своим привычкам». Больше я никогда не услышу, как он смеется. И как он поет ангельским голосом, тоже не услышу. Не могу в это поверить.
— Где вы были вчера, когда на сцене шла «Сельская честь»? Когда вы видели его в последний раз?
— Я был в зрительном зале вместе с управляющим, это вы легко можете проверить. Все это время я оставался на своем месте. Впрочем, спектакль был недурной, особенно баритон, исполнявший партию Альфио. С маэстро мы поздоровались раньше, когда он шел в гримерную. Он всегда говорил, что никто не должен видеть его в театральном костюме за пределами сцены, это приносит беду. У него был… как бы лучше сказать… волевой характер. Вот именно — волевой! Ему нельзя было перечить. Он из тех, кто прямо идет своим путем, никуда не сворачивая. Он умел быть… суровым. Но для тех, кто умел угодить ему и исчезнуть в нужный момент, это был идеальный начальник.
— Исчезнуть? В нужный момент? В каком смысле?
— В том, что он часто просил, чтобы его оставили в покое и дали делать то, что он хочет. Он ведь был художником, вы понимаете? Великим художником, величайшим в своем искусстве. Сам дуче…
— …считал его лучшим из всех, гордостью нации. Я об этом знаю. А вчера? Вы обратили внимание, не был ли он в плохом настроении или не таким, как всегда?
— В плохом настроении? — Басси нервно усмехнулся. — Сразу видно, вы его не знали. Маэстро всегда пребывал в плохом настроении. Он считал, что весь мир стоит ниже его и недостоин находиться между ним и местом, куда он желает прийти. Он отгонял взмахом ладони, словно муху, любого, кто оказывался у него на пути. Так он поступил вчера вечером, когда шел в гримерную за час до начала «Чести». Он любил гримироваться один, не знаю почему. Может быть, он так расслаблялся. Но, по-моему, он считал, что ни один гример не достоин касаться руками его лица.